Остаток дня я провел в библиотеке. Если я все правильно понял, ряд ученых пытались найти у лаков то, чего у них никогда не было, — государственное устройство. Небольшие кланы общались друг с другом в режиме — продать что-то ненужное, купить что-то важное.
Такая вещь, как ультиматум другой планете, была новинкой для Дестини. Обычно так выясняли отношения кланы лаков. Хроники пугали — ограничение свободной воли лаков, а принятие ультиматума — это всегда ограничение свободной воли, заканчивалось одинаково — вместе со свободой лаки теряли удачу. На Дестини это означает смерть.
Утром министр ждал меня в пяти метрах от моей постели. Все в той же библиотеке. Как обещал. Обычно я предпочитаю более значительные расстояния между собой — только что проснувшимся — и работодателем. Сегодня это было даже кстати. Мне нужно было получить от него ответ на один-единственный вопрос. Что может сделать лака счастливым? Точнее — что может сделать лака счастливым серьезнее, чем полная капитуляция Фэйта?
Ответ министра был быстрым, подробным и точным. И совершенно неоптимистичным.
Лаков интересовали деньги. Но дело даже не в том, что они при желании могли очистить любое казино. Просто, если Фэйт сдастся — все деньги Фэйта и так достанутся лакам. Лаки любили женщин, но разве эта не самая старинная из привилегий завоевателей? Лаки хотели славы, но и тут выполнение ультиматума автоматически сделает их героями школьных учебников.
Было еще кое-что по мелочам, типа бессмертия, хорошего образования для детей и вообще детей — желательно много и мальчиков.
Я оставил министра с его ожиданием. Мне нужно было подумать. Если я не знаю еще чего-то важного о лаках, я уже все равно не узнаю — так что осталось найти выход. Как неудачнику победить счастливчика, причем «терпение и труд» в нашем варианте не работали.
Машина, которая приехала за мной, была создана коренным жителем Фэйта. В ней не было ни одной кривой поверхности. Зато ехала она быстро, мягко и места хватило для всех. За мной приехали двое, не знаю, как по боевым качествам, но по весу каждый из них стоил пятерых.
На этот раз охрана Дома Правительства была внимательна, а может, им просто запретили смотреть футбол. К тому же, кажется, кто-то им намекнул, что, если меня хорошенько потереть, я начну выполнять желания. Отпустили меня неохотно, с явным желанием повторить процедуру обыска.
Потолок над лестницей, по которой мы поднимались, все еще хранил следы предупредительного выстрела, но я бы не сказал, что лепка от этого стала хуже.
В этом здании вообще трудно было что-то испортить. Зал, в который меня привели, больше всего напоминал столовую. То есть комнату, в которой собирается большая семья, чтобы помолиться и приступить к трапезе. Семеро плечистых мужиков внимательно рассматривали меня и были похожи на братьев. Не удивлюсь, если окажется, что Дом правительства строило это самое правительство. Эти бы — точно справились. Чувствовалось в них то, чего я искал, но так и не нашел в лаках, — эти были командой.
— Марк, вы нашли решение?
Минуту назад я бы вернул гонорар. Сейчас — я знал рецепт.
На Фэйте большие проблемы с бюрократией — в смысле её полного отсутствия, хотя, может, это на них так ультиматум повлиял… Правительство Фэйта уложилось в час. Печати поднимались и падали, суетились референты, хлопотали юристы. Все было сделано вовремя — до истечения ультиматума. Оставалось ждать, когда лаки придут за ответом.
Очень хотелось что-нибудь выпить, до состояния, когда уже не так важно все, кроме очередной порции выпитого. Не в этой компании. Правители Фэйта сосредоточенно изучали двери в зал. Двери как двери, большие и тяжелые, как будто на этой планете существует что-то легкое и маленькое.
Лаки появились за пять минут до истечения срока. Два конверта ждали их на столе. Я так и не смог спрогнозировать, кто из лаков будет выбирать конверт. Выглядело это странно, не сговариваясь, они одновременно взяли конверт, лежащий слева от них, причем ни один из них не удивился синхронности выбора. Лаки не удивляются. На Дестини удивляющиеся давно вымерли, удивление — роскошь для миров поспокойнее.
* * *
Сержанту Питеру не повезло еще раз. На этот раз в его смену лаки улетали. На всякий случай сержант не стал задерживаться на стартовой площадке — мало ли. Но после доков Фэйта корабль ушел в небо, как по линейке.
Через несколько часов вслед за кораблем лаков стартовали корабли Фэйта — персонал для расширяющегося посольства на Дестини. Вечный мир требует серьезного подхода.
Меня провожал министр. Я знал, что охрана где-то рядом, но мне было все равно. При желании, министр мог бы придушить меня и самостоятельно, перед посадкой он меня обнял. Бывало и хуже, но тогда меня пытались убить.
— Сынок, как ты это сделал?
— Все сделали вы.
— Я понимаю, но я не понимаю, как это сработало.
За час работы правительство Фэйта создало небольшой банк и подарило его тем трем лакам, которые привезли ультиматум. Тут же назначенный управляющий банком купил небольшой телеканал и несколько массажных салонов. Деньги, женщины и слава — все это было в распоряжении лаков. Было только одно условие — война между Дестини и Фэйтом аннулировала сделку. Никакая победоносная война не сделала бы богаче именно этих трех лаков, и пусть сами они об этом не знали, об этом знало их везение.
Им повезло. Лакам всегда везло. Но главное, что везло им каждому в отдельности.
Настоящая любовь
…Зато пива здесь было — немерено. На ночь точно хватит, а в утро верилось слабо. Мне ни разу не доводилось слышать, чтобы после атаки панцирников кто-то выжил. Если быть более точным, мне не доводилось слышать, чтобы выжил любой, кто увидел панцирника. Я был первым. Но это ненадолго. Где-то до утра.
Пятый бокал пива, а я все не чувствую вкуса. Если утро все же наступит, оно должно меня научить одному — верить клиентам нельзя. Даже если они оплатили аванс. Особенно когда они оплатили аванс, не торгуясь, огромный. Денег у меня было много. Непонятно только, на что их тут можно потратить. Пиво, кое-что крепче, нехитрая закуска, при желании можно купить весь этот кабак вместе с номерами на втором этаже и десятком женщин разного возраста, веса, роста, умения. Одна сидела напротив. Конечно, если она еще на сантиметр задерет юбку, я не выдержу и брошусь к ней в объятия. Сейчас.
Что во мне такого привлекательного? Обгоревшая одежда, одна штанина короче другой, и вовсе не потому, что симметрия вышла из моды. Просто этот кусок горел быстрее, чем все остальное.
Мой корабль упал в двух кварталах отсюда. Если бы не панцирники, я бы убил сотни людей и развалил пару домов. Панцирники проделали всё это неделю назад, поэтому единственным пострадавшим оказался я.
Спасти удалось немного — только то, что было на мне, если забыть о штанах.
В корабле осталась куча полезных вещей типа коммуникатора, оружия и нормальной одежды. Осталась — это несколько преувеличено. Ярко и хорошо горела — так вернее. Я не слышу одним ухом. И очень хочется умыться. Что она на меня так смотрит? Я и так знаю, что весь в пыли, крови, но эта чертова пивная — единственное, что светилось в округе, и у меня просто не было сил идти дальше. Я первый раз пью пиво на такой высоте. Я бывал в ресторанах, расположенных куда выше, но там как-то все больше напитки благородные и дорогие. Пивная на седьмом этаже — это довольно причудливо. Будь она на первом, я бы её скорее всего просто не заметил. В округе почти все дома двух-трехэтажные, и этот воспринимался почти что башней. Выше — только звезды. Проклятые звезды.
