Я ответил уверенно, но знал, что это еще не все. Просто не могло быть все, иначе Император не отправил бы меня. Скорее всего, он посчитал так: если этот ненормальный сможет реализовать свою идею — молодец, раз в год и ружье стреляет, если нет, пусть плохое случится с ним, пусть никто из настоящих специалистов не пострадает.
— Я видел, ты был впечатлен моим питомцем…
Питомец. Так ведь не называют чучела? Я внимательно посмотрел на кита, он мне сразу не понравился, а сейчас он не стал лучше. Его щупальца, они колебались не из-за ветра. Он был живым и смотрел прямо на меня.
— Чтобы закончить нашу сделку, я попрошу тебя об одном. Ты должен будешь войти в этот аквариум и бросить что-нибудь в сторону кита. Они довольно ленивы, но легко возбуждаются. Гвардейцы тебя защитят. В конце концов, в этом и есть смысл твоего визита.
Кажется, в древние века был такой аттракцион — человек входил в клетку с хищниками, что страшно забавляло публику. Вероятно, древние века никогда до конца не становятся древними. Сейчас я сделаю самую большую глупость в моей жизни. Не худший финал, по крайней мере это будет выдающаяся глупость.
Кит следил за моими перемещениями сначала одним, а потом и вторым глазом, ненавижу такое строение — глаза на стебельках. Я наклонился и взял в руки два камня. Один — так, гравий, а второй, чтобы можно было хорошенько ухватиться. Что ж, я сделал все что мог, и пусть гвардейцы Остентума окажутся так хороши, как мне это нужно.
Первый камушек поднял столбик пыли у самой морды кита, но и этого оказалось достаточно. Крылья с мягким шорохом разошлись, и он прыгнул. Эти создания не летали — прыгали. И никакой это не кит, а огромная лягушка-переросток. Он уже был совсем рядом, когда я бросил второй камень. Во время прыжка его кожаный воротник вытянулся, и ухо оказалось ничем не защищенной мишенью. Я умею бросать что угодно в цель, если есть за что ухватиться. Камень был как раз таким — он ушел точно по адресу.
Когда кит приземлился, он был в отключке, но все еще жив. Я находился примерно в таком же состоянии.
Понадобилось время, чтобы я увидел гвардейцев. Между мной и китом оставалось сантиметров тридцать, но они были еще ближе к нему. Вполне возможно, они успели бы меня спасти.
Хранитель был не то чтобы недоволен. Просто перед ним был замечательный промежуточный вариант. Я же выполнил то, что он просил, то есть доказал доверие. Но на сделанном не остановился, и это, конечно, недоверие.
Хранитель встал. Он был высок и широкоплеч. Думаю, не одна зверушка из музея встретила его не в лучший для себя день.
— Ты достойный представитель Империи. Остентум берет вас под свою защиту.
В честь отлета «Феи» был произведен салют из древних бронзовых пушек. Этот день войдет в историю Остентума. Его владения увеличились на сотни обитаемых систем, и его обитатели наконец-то будут летать. Правда, корабли, которые построит для них Империя, будут не совсем такими, как «Фея». Они будут большими и маленькими, но без звездных двигателей. Гвардейцы Остентума смогут летать, но не дальше своей родной системы.
Нас ждали на Прайме в Императорском Дворце. На этот раз все будет как положено.
Как положено не было.
Не было ни залов, ни дворцовой стражи. Нас встречал отец Элли, господин Шагат, и он ни к кому нас не провел. Мы сидели в тихом кафе, которое формально находилось в Императорском Дворце, но в той его части, которая всегда открыта для туристов и где можно встретить кого-то из имперской канцелярии, разве что предварительно притащив его из действующей части Дворца. Мы пили лучший кофе столицы Империи. Щагат говорил — мы слушали.
Мы еще были в пути, а имперские дипломаты взялись за дело. Хранитель подписал договор с Империей. Его было нетрудно составить, главное сводилось к тому, чтобы поменять местами стороны в стандартном договоре о вступлении под защиту Империи.
По мнению аналитиков, количество кермита, который будет добыт за счет подготовки места для будущей верфи, покроет запросы Империи на ближайшие лет десять, стоимостью верфи при таких объемах можно пренебречь.
Император был мною доволен. Так сказал господин Шагат. Забавно, но Император решил создать отдельную команду из гвардейцев Остентума. Для выполнения особых поручений. Была и плохая новость. Полномочный представитель Империи — пожизненное звание. В следующий раз моего умения бросать различные предметы может не хватить.
У меня есть своя теория о кермите и жителях Остентума. И пусть радиация местным была нипочем, тысячи лет под воздействием этого минерала не могли пройти даром, думаю, именно он и сделал их такими — способными на особую меткость, скорость и выживание в открытом космосе. На этой планете убили одного бога, но оставалось полно живых.
Если Империя будет поглощать кермит достаточно быстро, вполне возможно, таланты среди жителей Остентума постепенно сойдут на нет. Мне было почти жаль, что не пройдет и века, как на этой планете построят заводы и фабрики, и уже никто никогда не будет украшать поручни мини-вэнов сценами подвигов местных героев.
Прошло две недели. Мы снова летели к Джунго. На этот раз никаких посадок на Остентуме. Так захотела Элли, пусть шансов на удачу не было почти никаких.
Кают-компания снова приняла привычный вид, и я снова боялся задеть что-нибудь бьющееся. Мы подошли к Джунго куда ближе, чем в тот момент, когда гвардейцы совершали свою вылазку на обшивку, пришлось напялить на себя скафандры — термозащита «Феи» не выдерживала нагрузок. Даже в скафандрах становилось слишком жарко, и мы были уже готовы повернуть обратно, когда увидели его.
Прекрасный — в огне живущий, огнем дышащий, с алыми крыльями и ослепительно-белым телом — он летел, словно позируя перед камерами «Феи». Дракон, как ему и положено, был неуязвим и светел.
Полное уничтожение
Чахну. И одновременно пухну. Спорт не помогает, это что-то связанное с несовместимостью моего организма с отсутствием работы. И деньги здесь ни при чем. Деньги пока есть, но чахну. Поэтому сегодня я на приеме у психоаналитика. Элли решила, что мне это поможет. Не уверен, но нужно хотя бы иногда делать то, о чем тебя просит твоя девушка?
Мягкое кресло, столик — в теории клиенту должно быть комфортно. На практике очень хочется пересесть на что-то более жесткое и приспособленное для сидения, а не медленного погружения в сон.
— Чего вы боитесь, Марк?
— Прямо сейчас?
Марк — это я, боюсь я многого, но как-то не очень конкретно. Высоты боюсь, но только если высоко и держаться не за что, за родных боюсь, но как-то периодами, боюсь идиотов, они непредсказуемы — да всего боюсь, но как-то время от времени и в зависимости от дозы.
— В последние дни есть что-то, что вас пугает?
Если я отвечу доктору, что прямо сейчас меня пугает он, меня же не упрячут в психушку? Сидит — высокий, тощий, с огромными ногами, похожий на страуса. Клюнет — не успею увернуться, из моего кресла просто так и не выбраться.
