– Мальчик, а Отец умеет летать?
– Летать грешно. Отец никогда не летает, он один может совладать с любым страхом и не оторваться от земли.
Один он такой… я вот тоже никогда не летаю. От испуга могу прыгнуть, а полететь могу только вниз – если предварительно заберусь куда повыше.
– Скажи мне, если бы вдруг оказалось, что всё в этой жизни не совсем так, как тебе рассказывал Отец. Если бы ты узнал, что ваши предки – не совсем предки, а ваш Отец – ну, как бы не совсем Отец…
Я зря осторожничал и вставлял бесконечные «бы», Мальчик был готов к этому вопросу:
– Отец нас учил, что худшее – это обман. Тот, кто идет на это, должен понимать, что идет на смерть. Хуже – только не позаботиться о своих детях. За это – тоже смерть.
Особенно мне понравилось, что о детях нужно заботиться. Видели мы эту заботу. Сначала отравить, потом отдать на заклание. Впрочем, Отец в этом списке «заботливых» – не первый.
– Мальчик, как скоро нас начнут искать? Что будет, если нас найдут? И еще – в этом предсказании не сказано, как именно кончится время Отца? – Князь слаб, а голова работает – сейчас мы получим подробную инструкцию по выходу из безнадежного состояния. Оказывается, такие чудеса иногда все же случаются.
Мальчик не смутился и был готов говорить:
– Искать не будут, все знают, где мы. В пророчестве много неясного, но только не на этот счет. «Трое сразятся с Отцом и будут повержены. Поверженные, отправятся они к предкам, родится и умрет целое поколение, но вернутся они. И бросит Олекса вызов Отцу, и время Отца кончится. Так сказано».
Инструкция получена, а с чудом не сложилось. Не укладывалось в мое понимание чуда ожидание длиною в жизнь и смерть целого поколения. Не зря меня сильно напрягало спокойствие в поведении Мальчика. Революции с такими лицами не делают. Он и не делал. Он играл роль в пьесе неизвестного автора, с которым нам не повезло. Почему в предсказании нет ни слова о том, как весь народ крылатых и клыкастых торжественно нас сопровождает поближе к точке встречи с Порфирием? Дальше мечтать стало трудно. Эти барабаны вырубают мои мыслительные способности – ноги начинают беспокойно дергаться – вероятно, они пытаются компенсировать выключение мозга и убежать подальше – спасти безумное тело.
– Отец скоро будет здесь… – Мальчик одарил нас взглядом «прости-прощай, мы больше не увидимся, спасибо за всё»… Этот взгляд я сам люблю использовать в момент прощания с какой-нибудь веселой девчонкой, составившей мне компанию на привале. Главное – в этом взгляде попытаться выразить безмерное желание остаться на фоне полной невозможности это сделать. Это легко. Привалы случались во время моей службы в гвардии, когда моя свобода длилась как раз в те считаные часы, в которые еле-еле умещался весь процесс – от знакомства до прощального взгляда. И не было печали, потому что рано или поздно будет новый привал – и новый прощальный взгляд. Солдат – существо циничное: ничто не может испортить ему настроение, если он цел, сыт и с пользой провел ночь.
Барабаны становились все громче, а крылатые братья по одному покидали «гнездо» через узкий вход, совершенно не заботясь о таком пустяке, как веревочная лестница, и о том, что летать грешно.
– Зачем нас сюда привели? – Данила пытался размяться, что, учитывая его слабость, было актом почти героическим. Мальчик уже покинул нас, и вопрос, казалось, завис в воздухе… Мне ответ был ясен: игра у них такая – тягать полумертвых чужаков на веревочных лестницах, а потом грузить ужастиками. «Так было предсказано», – последний из крылатых сказал это, уже почти выбравшись из гнезда.
Это, конечно, всё объясняет. Волноваться было не о чем – все, кроме нас, знали, что, где и когда. Единственное, что было непонятно, так это куда девался Голубой Дракон. Еще буквально минуту назад он был в гнезде.
Глава двенадцатая
Скорость крови
Важно точно знать возраст и место расположения противника.
Надпись на фронтоне военной академии царя Ирода
Четыре метра – это высоко. Особенно если они раскачиваются из стороны в сторону. Первый раз встречаю дерево, раскачивающееся без ветра. Можно было просто удивляться, если бы качка не началась как раз в тот момент, когда мы собрались выбраться из гнезда. Больше всего пугал угол. Сильно раскачать дерево – трудно: корень мешает. Судя по тому, на какой угол мы отклонялись, у этого дерева либо вовсе не было корня, либо кто-то прямо сейчас за него ухватился и пытается размахивать нашим дубом, аки малец хворостиной. Я не успел решить: прыгать несмотря ни на что – или лучше отсидеться. Теоретически, если то, в чем ты находишься, летит вниз, в каком-то смысле ты уже прыгнул. Земля оказалась куда дальше, чем ей положено было находиться. В принципе, так и должно быть – если падаешь не на, а под землю, к моим давним любимцам, которых некоторые недоумки кличут предками.
Обидно, когда для тебя всё «вдруг», а для твоих соперников – по плану. Если бы не чертово гнездо, им пришлось бы попотеть, чтобы доставить нас в свое подземное логово. Предки не пытались нас убить. Они просто покатили гнездо – шарик добрых два метра в диаметре. Вероятно, они рассчитывали, что в конце пути мы превратимся в мясной фарш, который достаточно будет собрать со стенок.
Где-то в шее – между позвоночником и кадыком – находится переключатель. В одну сторону – лечь и будь что будет. В другую сторону – кости наливаются металлом, и собственные руки, ноги и, кто бы мог подумать, голова кажутся вполне добротным оружием… Это чувствуется, когда глотаешь. Гнездо остановилось. Выключатель щелкнул. Кажется, у Ярослава, Данилы и Алекса Каховского он встал в одну и ту же позицию. Фарш собрался со стенок и приготовился к драке. Я бы на месте «предков» удивился, когда из разломанного гнезда наружу полезли неприятные остро заточенные металлические предметы.
Очень хотелось думать, что предсказание начало давать сбой – и эту драку мы выиграем. Вероятно, «предки» были мало сведущи в том, для чего нужна легкая кольчуга. А она вселяет некую уверенность. Во всяком случае, до первого ранения. Почему нам оставили мечи, можно было только догадываться. Единственное, что приходит на ум, – так было предсказано… Скорее же, о таких мелочах предсказание умалчивало, а на ферме у скота обычно напряженка с вооружением.
В сумраке подземелья главное было успеть. Мы успевали – успевали заметить клинок, успевали отбить, успевали ударить в ответ. Я бы дал многое, чтобы нас было не трое, а хотя бы шестеро. И – с полной амуницией. А уж всё Костяное отделение в боевом составе прошло бы сквозь «предков», прогрызая себе путь, как голодный пес сквозь кусок мяса. Данила начал уставать – уже два раза мне пришлось его подстраховать, в последний раз почти подставившись под удар одной из тварей. Ярослав держался. Еще десяток ударов – и один из нас снова ошибется. Еще десяток ударов – и другой не сможет помочь.
Сумрак сменился почти ослепительным светом факелов – подземелье заполнили плащи – еще бы, на их глазах происходило главное событие их жизни. Мы смогли как следует рассмотреть подземных тварей. Их руки смотрелись отвратительно, но и целиком они смотрелись не лучше. И не находилось ни одного отличия от тех, что погубили капитана Толстикова и две роты королевской стражи. Было понятно, что драка остановлена не для того, чтобы дать нам передохнуть. Вероятно, предсказание вступило в следующую фазу: убивать нас будут каким-то особенным способом.
