Глава третья
Ночная прогулка
Заставлять человека не спать по ночам может либо садист, либо инструкция.
Из признания ночного сторожа
В эту ночь меня никто не сталкивал с постели – некому было, – но около пяти я снова проснулся. Уж не знаю почему, но первым делом я глянул в окно. Небо было затянуто тучами, и поэтому женский силуэт я заметил только потому, что подсознательно был уверен: Алиса снова мечтает под окнами. В этот раз она, вероятно, решила не ограничиваться скромной прогулкой, и, постояв несколько секунд, все убыстряя шаг, двинулась в сторону Крещатика. Нет, я далек от мысли, что с такой женщиной, как Алиса, может что-то случится, да и прогулки по ночам я обычно предпринимаю исключительно по хорошо оплаченному делу, но… Но просто я подумал: а если утром окажется, что с ней что-то стряслось? Мне будет как-то не по себе. Чтобы мне, любимому, было по себе? Нет! Через сорок секунд, потраченных на одевание, я бежал по Прорезной, уродуя стены домов своей колышущейся тенью.
Алиса двигалась со скоростью сорвавшегося с оси колеса, в голове не укладывалось, как такие маленькие ножки могут семенить с такой частотой. Шум моего дыхания вероятно уже доносился до всех, имеющих уши, в радиусе километра, а Алиса, не сбавляя темпа и не давая к себе приблизиться, уже добежала до Крещатика. На углу она остановилась, повертела головой и решительно свернула за угол. В этот момент я почувствовал себя последним идиотом. У девушки – свидание, а я гоняюсь за ней со старательностью то ли оскорбленного супруга, то ли полоумного отца. Прикинув направление движения моей хозяюшки, я срезал угол путем преодоления двух заборов и оказался где-то метрах в пятидесяти перед Алисой. Но нет, видно, любовничек поджидал пылкую женщину несколько раньше: никаких признаков появления этой самой женщины в поле зрения не наблюдалось… Будем считать – размялся; давно я так не бегал. Но какова Алиса! Я даже позавидовал тому неизвестному счастливцу, к которому женщины бегают с такой скоростью. Я успел пройти лишь несколько шагов по направлению к Прорезной по печально известной четной стороне Крещатика, где порядочная девушка должна появляться лишь в сопровождении мужчины, когда до моих ушей донесся всплеск, затем еще один… По Крещатику, по самой его средине, бежит речушка шириной метра три и глубиной метра полтора-два. Как ее только ни называют, но сути это не меняет: всё, что вытекает из домов по обе стороны от Крещатика, рано или поздно заканчивает свой путь в этой речке-вонючке, чтобы затем на ее волнах попасть в Днепр.
Я все-таки человек опытный: всплески, которые я услышал, могли означать только одно – кто-то то ли плыл, то ли барахтался в… Меня аж передернуло – лучше не думать, в чем.
Штаны придется выбросить. Вместе с рубашкой. Очень сильно хотелось сделать то же самое с тем существом, которое я удерживал на вытянутой руке, дабы еще больше не запачкаться и чтобы коготки этой бестии не расцарапали мне лицо. Не так давно я не по своей воле обзавелся шрамом и считал, что дальнейшее работа над моим имиджем – излишня. Бестию еще каких-то полчаса назад звали Алисой Копачевской, и мне очень хотелось верить, что после того, как я ее хорошенько выдержу под холодным душем (как будто у меня есть другой), с ней снова можно будет разговаривать.
Однако светало, а предстать перед земляками в таком виде в компании с полуобнаженной Алисой в мои планы не входило. Не хватало только на патруль напороться: наши гвардейцы с перепугу творят такие чудеса храбрости, что лучше от них держаться подальше. Окончательно попрощавшись с рубашкой и плюнув на возможные раны, я скрутил Алису и закинул ее на плечо. Жаль, что она не весит раза в два больше, то-то было бы весело ее тащить. К моему удивлению, Алиса, оказавшись в плотном контакте с моим плечом, почти сразу притихла. Ближе к дому, я даже обеспокоился – жива ли. Не знаю, что ее заставило влезть в ручей, но в здравом уме Алиса бы это не сделала, даже если бы всё дно его было усеяно золотыми рублями… Впрочем, быть может, тут я и переборщил, золото способно и не на такие чудеса. Ломиться к Алисе я не стал, решив обойтись собственным душем. Благо, бочка с водой была полна и всё, что мне оставалось сделать, это раздеть Алису, положить ее в ванну и открыть кран. Вдруг я сообразил, что из стадии неприятно-непонятной ситуация плавно переходит в неожиданно-шокирующую. Я и раньше полагал, что у Алисы хорошие пропорции, но действительность превзошла все ожидания. Впрочем, восхищение быстро исчезало под натиском гусиной кожи. Синюю дрожащую Алису я обернул в свою старую фланелевую рубаху и уложил в кровать. По крайней мере, мне удалось избавиться от запаха. Помывшись сам и пристраиваясь рядом с Алисой, я искренне понадеялся, что утром окажется, что все это был только сон.
Глава четвертая
Читать подано
Есть только то, о чем написано в газетах
Из «Учебника желтой журналистики»
Момент «девять утра» я проспал. Видно мои кости так устали, что даже забыли поныть как следует. Я бы проспал и полдень, если бы настойчивый стук в мои двери не был действительно настойчивым. Это Ганс старался быть деликатным. Если бы не его деликатность, мне пришлось бы ставить новую дверь
– Алекс! – В его глазах была смесь тревоги, подозрения и надежды. – Алекс, ты случайно не знаешь, где Алиса Сергеевна? Может, она тебе говорила чего?
Первое, что я чуть было не ляпнул: «Ничего она мне не говорила!», но взгляд, устремленный мне за спину и ладошка легшая на мое плечо заставили меня придержать язык.
– Ганс, как мило, что ты обо мне волнуешься, – кокетливо улыбаясь, Алиса продефилировала мимо потерявшего способность говорить детектива Алекса и, ухватившись за бицепс Ганса, проследовала из моих апартаментов.
Взгляд Ганса не сулил ничего хорошего, по-видимому, он считал, что завлечь хозяйку в свою квартиру я мог, лишь проделав какой-то особенно грязный трюк. Надо признать, что моя рубашка, накинутая на плечи Алисы, будучи единственной составляющей ее утреннего туалета, включая обувь, делала версию Ганса вполне убедительной. Вероятно, он не верил, что я могу добиться благосклонности Алисы честным путем. Я, впрочем, тоже.
– Алекс?
Ну конечно, давно ко мне никто не заходил, я не успел сделать вдох и выдох между закрыванием и открыванием дверей. Григорян, жалея протеза, пришкандыбал ко мне засветло.
– Пошли!
– Что значит «пошли»? Приходят тут разные и командуют, а я, кстати, давненько не на службе!
– Пошли, Полина и Адам зовут!
Это уже было интересно. Уже, примерно месяц Полина и Адам занимались исключительно превращением привезенного с собой золота в еду и питье. Такая специфическая алхимия. И вот – зовут!
Оказалось, звали не только меня. Кроме Алисы, которая успела переодеться в один из своих костюмов в стиле «это тело не для тебя», в гостиной собрались люди серьезные, знакомством с которыми мог похвастаться не каждый.
Глеб Темнов сидел в шикарном кресле из карельской березы. Не знал, что в доме есть такое. Темнов, или, как его называли за глаза, Темный, держал Сенной рынок. Держал так крепко, что территория базара стала самым безопасным местом в городе. Бандиты плевались, но рынок обходили стороной. В конце концов, это выгодно всем: знать, что есть место, где тебя не тронут.
