Когда в замке входной двери защелкал ключ, маг снова занял прежнюю позицию под лестницей и притаился. Хлопнула дверь, шаркающей походкой вновь прибывший миновал убежище колдуна… Зазвенели ключи, со скрежетом отворился замок.
— Слава Гилфингу, все в порядке… — Голос знакомый, это все тот же писарь и хранитель архива. Выходит, являться на службу первым и отпирать дверь — тоже обязанность старика. — Ох, годы, годы… Даже не помню, как выпроводил парнишку-то…
Петер решил, что пожилой стражник сейчас кинется проверять, не пропало ли что из архива, но тот, должно быть, уже уверил себя, что вчера самолично выпустил колдуна и запер за ним дверь, а потому принялся прохаживаться по коридору, скрипя рассохшимися половицами перед самым убежищем чародея. Видно, вспомнил о Петере и заявился пораньше, а теперь скучает. Надо смываться, едва старик хоть куда-нибудь денется из коридора… Однако этому благому намерению не суждено было исполниться — снова хлопнула дверь, пришел еще один стражник, потом еще и еще… Солдаты проходили туда и сюда перед Петеровым закутком, обсуждали какие-то однообразные новости, топали сапогами и звенели пряжками.
Петер затаился, боясь шевельнуться. Он уже начал подумывать, как бы ловчее оправдаться, если его здесь приметят… но Гилфинг милостив — никому не было дела до темной ниши под лестницей. Насколько Петер понял из разговоров, нынче стражникам выпал славный денек — начальство в отлучке. Бэр сопровождает епископа в обитель Гунгиллиных сестер, а сержант Свен отдыхает.
Прошло не меньше двух часов… Петер начал клевать носом… Вдруг громкие встревоженные крики вернули его к действительности. Стражники засуетились в коридоре, затопали, понукаемые энергичными криками явившегося в кордегардию Бэра.
— Живей, живей пошли! — орал командир. — Ишь, собрались здесь! А ну, живо на улицы! Приметы злодейки таковы: в монашеской одежде, тощая да бледная, что задница эльфа, глаза злые. Искать!
Гремя снаряжением и толкаясь, стражники двинулись к выходу. Петер выждал, чтобы солдаты успели удалиться от здания, и прислушался: вроде коридор опустел? Осторожно выглянул — действительно никого — и опрометью бросился к дверям, прижимая к груди сумку с добычей.
Оказавшись снаружи, колдун принял независимый вид и медленно, неторопливо, как и подобает солидному чародею, зашагал к себе… Но, пройдя несколько шагов, вспомнил, что дома нечего есть, и решил завернуть на рынок. В дальнем конце улицы торопливо прошагали стражники, возглавляемые Бэром. На перекрестке начальник отдал команду — двое солдат двинулись в другую сторону, а отряд продолжил путь в прежнем направлении…
На рынке Петер обошел несколько рядов, купил, не торгуясь, хлеба и зелени… свернул в мясные ряды…
— А ну, постой-ка! — раздалось позади. — Ты-ты, это я тебе! Поди-ка сюда!
Петер обернулся и увидел, как двое стражников остановили полную молодку в ярком платке, наброшенном поверх темного платья, весьма отдаленно напоминающего монашеский наряд.
— Ну? — хладнокровно поинтересовалась задержанная. — Что надо?
— Ты чего? — подтолкнул локтем напарника солдат постарше.
— А чего? — Младшему стражнику, похоже, понравилась бабенка. — Сейчас мы ее к нам, да и обыщем как следует. Обшарим на предмет наличия улик. Видишь, по всем приметам подходит!
— Да иди ты к Гангмару, — отрезала девица, поводя плечами, — пока я мужика своего не кликнула, он тебе вмиг объяснит, кто меня будет обшаривать, а кто нет.
— Ты в самом деле… — протянул другой стражник, — по каким это таким приметам? Та тощая должна быть, бледная, а эта вон какая… ядреная…
— А чего приметы? Лично мне как раз такие ядреные больше нра… — протянул молодой солдат, оборачиваясь. Тут его взгляд упал на быстро идущую вдоль торговых рядов девушку. — Смотри-ка, а вот и тощенькая идет! — радостно воскликнул он. — И тоже очень даже ничего…
Петер машинально кинул взгляд в сторону, куда указывал солдат. Между рядов навстречу ему шла Мона.
Оба стражника оставили невозмутимую молодку и устремились к Моне.
— Ну-ка, барышня… — начал младший стражник.
Но Петер не дал ему закончить — подскочил к девушке, ухватил ее под руку и заявил:
— Здравствуй, милая! Ну, пойдем?
Догадалась Мона, что происходит, или нет, но она решила подыграть магу и, прильнув к нему, небрежно чмокнула в щеку. Так скучно и лениво, будто исполняла привычный ритуал. Петера словно жаркой волной окатило, но он постарался не показать смущения. Стражник решительно преградил им дорогу, но старший напарник узнал Петера.
— Эй, погоди… — пробормотал солдат, — это же тот самый маг, мастера Свена приятель… Скажите, почтенный, вы эту девицу знаете?
— Она моя невеста, — пояснил Петер. — А что случилось?
Вот тут-то и пригодилось чародею умение сохранять невозмутимость! Когда младший солдат скользнул глазами по сумке, сердце Петера екнуло, но книга с вложенными между страниц протоколами и письмами была погребена на дне под только что купленными овощами, и наружу торчал пучок молодого лука, довершая абсолютно безобидную картину.
— Случилось… — протянул младший стражник. — Украли чего-то в монастыре. Нам вот теперь приказано ловить подозрительных… Да что ж они, по базарам-то разве шляются? Я говорю, злодеи — они по базарам, что ли?..
— Ага… Нынче просто безумие какое-то, — поддержал старший. — То разбой, то убийство, то еще какие преступления! И начальство бесится… Ну, доброго дня, мастер! А мы дальше пойдем…
Петер попрощался с солдатами и, проводив их взглядом, покосился на Мону. Девушка не отобрала руки и не отстранилась.
— Я… — смущенно шепнул Петер, — бумаги раздобыл… Ну, в архиве, понимаешь? Касательно художника Лукаса…
Мона не произнесла ни слова, только глаза будто огнем полыхнули — как если бы внутри ее бушевало пламя… И рука была горячей, это колдун ощутил даже сквозь рукав…
Так и молчали, пока шли по мясному ряду, пока Петер купил что-то, почти не глядя, у самого входа… Пока шагали по городу и пока Петер, воровато оглянувшись на соседский дом (не смотрит ли в окно болтливый Керт?), отпирал замок…
Едва дверь захлопнулась, Мона выхватила руку, отобрала у колдуна сумку и бегом кинулась к столу. Вытряхнула, не глядя, содержимое и схватила книгу. Отвернулась, прижимая фолиант к груди. Петер видел только ее плечи, они вздрагивали. Магу показалось, что Мона сейчас заплачет, но, когда она обернулась, ее по-прежнему горящие глаза были сухими.
Петер нагнулся, поднял свалившуюся со стола картошину, повертел в руках… положил на стол. Мона молчала, прижимая к себе фолиант, и глядела на колдуна, не сводя глаз. Петер осторожно разжал ее руки, завладел книгой, раскрыл и извлек письма.
— Это почерк твоего отца? — тихо спросил колдун.
Девушка, едва глянув, кивнула. Глаза ее наконец-то наполнились слезами.
