— Точно сказать не могу. Но, похоже, он не страдал. Лицо было очень спокойное. Такое, как бы сказать… Ну, словно под конец осени, когда даже ветра нет, с дерева опал последний листок. Извини, если неудачно выразилась…
— Да нет, — сказал Тэнго. — Очень даже удачно.
— Ты сможешь сегодня приехать?
— Думаю, да…
С понедельника возобновлялись его лекции в колледже. Но раз умер отец, все как-нибудь подождут.
— Сяду на первый экспресс, — добавил Тэнго. — Буду около десяти.
— Очень обяжешь. Нужно уладить формальности.
— Формальности? — переспросил Тэнго. — Мне что-нибудь нужно иметь при себе?
— Ты его единственный близкий родственник?
— Насколько я знаю, да.
— Тогда захвати большую печать. Может пригодиться. А сертификат ее подлинности у тебя есть?
— Кажется, получал недавно
[32]
.
— Тоже возьми на всякий случай. Больше, по-моему, ничего не потребуется. Похоже, твой отец уже все подготовил сам.
— Все подготовил?
— Да. Еще когда был в сознании, подробно распорядился насчет всего — от расходов на похороны до погребального костюма и места кремации. Похоже, он был очень предусмотрительным человеком. Как бы сказать… практичным?
— Да, верно, — ответил Тэнго, потирая пальцами виски. — Таким он и был.
— В семь утра я сменюсь с дежурства и пойду домой спать. Но сестры Тамура и Оомура будут на месте, все подробно тебе объяснят.
Тамура — средних лет, в очках, вспомнил Тэнго. Оомура — с шариковой ручкой в волосах.
— Спасибо тебе за все.
— Не за что… — ответила Куми Адати. И, спохватившись, добавила: — Прими мои соболезнования.
— Спасибо, — сказал Тэнго.
Спать Тэнго уже не мог, а потому заварил кофе и выпил. В голове немного прояснилось. Он понял, что голоден, соорудил сэндвич с помидором и сыром. Сэндвич показался безвкусным, как еда, которую поедаешь в темноте. Затем Тэнго заглянул в справочник «Расписания поездов» и проверил, когда отправляется экспресс на Татэяму. Из «Кошачьего города» он вернулся в субботу, всего два дня назад, но теперь приходилось снова туда отправляться. Хоть и ненадолго, максимум на пару дней.
В четыре утра он умылся, побрился. Попытался уложить щеткой непослушные волосы, но получилось плохо. Да и бог с ними, в дороге сами улягутся.
Известие о смерти родителя его особо не потрясло. Две недели Тэнго провел с отцом, пока тот был без сознания. И ему показалось, что старик воспринял близкую смерть как уже свершившееся событие. Как ни странно это звучит, похоже, он просто отключил рубильник у себя в голове. Врачи не смогли определить, отчего он впал в кому. Но Тэнго знал, что отец сам решил умереть. Или не захотел жить дальше. Отрубил в голове электричество, запер все чувства, точно окна и двери, и просто ждал конца своей осени — чтобы опасть, по выражению сестры Адати, «как последний листок».
На станции Тикура он поймал такси и до санатория на побережье добрался в половине одиннадцатого. Как и в воскресенье накануне, стоял погожий зимний день. Солнечные лучи ласкали пожухлую траву во дворе, и незнакомый трехцветный кот, греясь на солнышке, неторопливо и тщательно вылизывал хвост. Сестры Тамура и Оомура встретили Тэнго у входа. Каждая негромко выразила ему соболезнование. Он поблагодарил.
Тело отца переместили в неприметную каморку в дальнем крыле корпуса, куда привела Тэнго сестра Тамура. Отец лежал на каталке, накрытый белой простыней. Окон не было, и от холодного света люминесцентной лампы белые стены этой тесной кубической комнатки казались еще белее. На невысоком шкафчике стояла стеклянная ваза с тремя белыми хризантемами. Цветы свежие — видно, поставили рано утром. На стене висели круглые часы. Старые, запыленные, но время показывают точно. Часы в таком помещении играли роль, известную разве что им самим. Больше в комнате не было ничего — ни мебели, ни декоративных украшений. Сколько же умерших стариков, наверно, прошло через эту каморку, подумал Тэнго. Они появлялись здесь молча, и молча же исчезали. Атмосфера здесь царила официально-деловая, и в то же время по-своему торжественная и многозначительная.
Лицо отца выглядело так же, как и при жизни. Даже если смотреть в упор, не скажешь, что человек уже умер. Цвет кожи здоровый, гладко выбрит — кто-то позаботился об этом специально. Пока на взгляд со стороны кома и смерть особо не отличаются. Просто теперь не нужно думать о питании и физиологических выделениях. Если оставить как есть, через несколько суток начнет разлагаться. И в этом уже куда большая разница между жизнью и смертью. Но, конечно, прежде чем это случится, тело кремируют.
Пришел лечащий врач, с которым Тэнго уже не раз общался, выразил соболезнования, описал обстоятельства кончины. И хотя объяснял он очень долго и старательно, если обобщить его слова в одну-единственную фразу, выходило, что «причина смерти толком не ясна». Проверки и анализы никакой конкретной болезни не выявили. Наоборот, все указывало на то, что отец Тэнго совершенно здоров, если не считать болезни Альцгеймера. Тем не менее однажды не понятно с чего впал в кому — и активность его жизненно важных органов начала снижаться. Когда же это снижение достигло критического уровня, отец просто перешел в мир иной. Рассказ врача звучал ясно и четко, но с профессиональной точки зрения — довольно нелепо. Ведь причину смерти установить так и не удалось. Можно, конечно, попытаться списать все на общую изношенность организма, но отцу было всего шестьдесят с небольшим, и назвать его «скончавшимся от старости» также было бы странно.
— Как лечащий врач, я должен составить свидетельство о смерти, — смущенно сообщил врач. — Причину же смерти собираюсь сформулировать так: «сердечная недостаточность, вызванная продолжительной комой». Вы не против?
— Вы хотите сказать, на самом деле причина — в чем-то другом? — спросил Тэнго. — А совсем не в сердечной недостаточности?
Врач смутился еще больше.
— Да, сердце до последнего вздоха работало без нарушений…
— Но нарушений не было и у других органов, верно?
— Вот именно.
— Я, конечно, не специалист. Но в итоге-то сердце остановилось, не правда ли?
— Да, конечно… Сердце остановилось.
— Значит, этому сердцу чего-то недоставало, так?
Врач задумался.
— С точки зрения нормально работающего сердца — конечно, так… Здесь вы правы.
— Ну, вот и напишите: «причина смерти — сердечная недостаточность, вызванная продолжительной комой». Я не возражаю.
