Buß' und Reu'
Buß' und Reu'
Knirscht das Sünderherz entzwei
Buß' und Reu'
Buß' und Reu'
Knirscht das Sünderherz entzwei
Knirscht das Sünderherz entzwei
Buß' und Reu'
Buß' und Reu'
Knirscht das Sünderherz entzwei
Buß' und Reu'
Knirscht das Sünderherz entzwei
Daß die Tropfen meiner Zähren
Angenehme Spezerei
Treuer Jesu, dir gebären
[47]
.
На несколько секунд Тэнго потерял дар речи. Хотя мелодию Фукаэри выдерживала не совсем точно, ее немецкое произношение казалось практически безупречным.
— «Страсти по Матфею»? — узнал Тэнго. — Так ты и слова заучила?
— Я-не-учила.
Тэнго попытался что-то сказать, но слова застряли в горле. И он переключился обратно на список вопросов.
— У тебя есть парень?
Она покачала головой.
— Почему?
— Не-хочу-забеременеть.
— Но ведь можно встречаться с парнем и при этом не беременеть.
Фукаэри поморгала, но ничего не ответила.
— А почему ты не хочешь забеременеть? — попробовал уточнить Тэнго.
Но девушка молчала как рыба. Тэнго сообразил, что сморозил лишнее.
— Ладно! Хватит, пожалуй, — сказал он, закрыл блокнот и спрятал в портфель. — Бог его знает, о чем еще тебя спросят. Отвечай, как захочешь. У тебя хорошо получается.
— Слава-богу, — с облегчением отозвалась Фукаэри.
— Считаешь, готовиться к интервью не имеет смысла?
Фукаэри еле заметно кивнула.
— Тогда одна просьба, — сказал Тэнго. — О том, что текст «Воздушного кокона» переделывал я, рассказывать не нужно. Ты меня понимаешь?
Фукаэри кивнула дважды.
— Я-сама-написала.
— Кто бы что ни говорил, эта история — твоя и больше ничья. С самого начала так было, есть и будет.
— Я-сама-написала, — повторила она.
— А то, что в итоге получилось, ты видела?
— Мне-адзами-прочитала.
— Ну и как тебе?
— Ты-классно-пишешь.
— То есть, хм… тебе понравилось, что ли?
— Как-будто-я-сама-написала.
Тэнго посмотрел ей в глаза. Она поднесла к губам чашку и отпила глоток. Ему снова понадобилось усилие, чтобы не пялиться на ее грудь.
— Очень рад это слышать, — признался Тэнго. — Над твоим романом я работал с большим удовольствием. И конечно, с огромным напряжением. Сложнее всего было сделать так, чтобы после всех необходимых изменений эта история все-таки осталась твоей. Потому то, что тебе понравился результат, для меня очень важно.
Фукаэри молча кивнула. И, словно для того, чтобы в чем-то убедиться, потрогала себя за мочку уха.
Подошла официантка, подлила в стаканы воды. Тэнго сделал глоток, откашлялся. И, собравшись с духом, произнес:
— У меня к тебе личная просьба. Если ты, конечно, не возражаешь…
— Какая-просьба.
— Не могла бы ты одеться для пресс-конференции так же, как сейчас?
Фукаэри взглянула на Тэнго, не понимая, о чем он. И оглядела собственную одежду. С таким видом, будто впервые заметила, во что одета.
— Надеть-то-же-самое, — уточнила она.
— Ну да. Те же вещи, что и сегодня.
— Зачем.
— Затем, что они тебе очень идут. Ну то есть в этом свитере у тебя очень красивая грудь; насколько я могу судить, все журналисты только и будут ее разглядывать, а стало быть, особо каверзных вопросов задавать уже не станут. Разумеется, если ты не против. В принципе, одевайся во что угодно. Я совсем не настаиваю.
— Что-мне-надеть-выбирает-адзами.
— Так ты не сама выбираешь?
— Мне-все-равно-что-носить.
— Значит, сегодня твою одежду тоже выбирала Адзами?
— Сегодня-тоже.
— Тебе она очень идет.
— В-этом-свитере-у-меня-красивая-грудь, — спросила Фукаэри.
— Именно. Просто обалденная.
— Свитер-хорошо-облегает-лифчик, — уточнила она, глядя на Тэнго в упор.
Он почувствовал, что краснеет.
— Ну, не знаю, где там что облегает, но как бы сказать… — Тэнго запнулся. — Нужный эффект производит.
Фукаэри не сводила с него глаз.
— Охота-все-время-пялиться, — поняла она.
— Вынужден признать, — осторожно ответил Тэнго.
Она оттянула ворот свитера, заглянула под него. Очевидно, проверяя, какое на ней сегодня белье. И долгим взглядом, будто рассматривая диковинную зверушку, окинула покрасневшего Тэнго.
— Ладно, — пообещала она наконец. — Сделаю-как-ты-хочешь.
— Спасибо, — ответил Тэнго.
На этом их встреча закончилась.
Он проводил ее до Синдзюку. Мужчины на улицах уже скидывали пиджаки, а женщины разгуливали в платьях без рукавов. Шум толпы и клаксоны автомобилей сливались в единый и плотный рев мегаполиса. Суетливый ветерок раннего лета выскакивал из переулков, освежая собой все и вся. И откуда он только берется, удивлялся Тэнго, этот запах свежей природы на асфальте каменного Синдзюку?
— Ты домой? — спросил Тэнго.
Все электрички забиты битком, и возвращаться до Футаматао ей было бы слишком непросто.
Фукаэри покачала головой.
— В-квартирку-на-синано.
— На Синано? — повторил Тэнго. — Ты там ночуешь, когда задерживаешься?
— Когда-дом-далеко.
Всю дорогу до станции она снова держала Тэнго за руку. Совсем как ребенок, что цепляется за родителя, боясь потеряться. Но все-таки от осознанья того, что его держит за руку такая красавица, сердце Тэнго билось немного быстрей, чем обычно.
Лишь когда они добрались до станции, Фукаэри отпустила его ладонь. И купила в автомате билет до Синано.
— За-пресс-коференцию-не-волнуйся, — сказала она.
— Я не волнуюсь.
— Все-будет-как-надо.
— Знаю, — кивнул Тэнго. — И не волнуюсь. Ты отлично справишься, я уверен!
Не ответив ни слова, Фукаэри прошла через турникет и исчезла в толпе.
