Аомамэ озадаченно почесала нос.
— Если честно, половину событий я толком не помню. Особенно после того, как вы приперлись в наш номер.
— Да ты что? Как жаль, — очень серьезно сказала Аюми. — Как раз после этого самое веселье и началось. Чего мы только не вытворяли, все четверо! Кому рассказать — не поверят. Сплошное порно. Сначала мы с тобой лесбиянок изображали. А уж потом…
Спохватившись, Аомамэ постаралась вернуть разговор куда нужно:
— Это ладно. Ты мне одно скажи: меня трахали с резинкой или без? А то уже вся извелась. Ни черта ведь не помню.
— Конечно с резинкой, ты чего? Уж я б тебе сказала, не волнуйся. Я за этим всегда слежу, сколько бы ни выпила. Зря, что ли, ловлю нарушителей на дорогах? Да если б у нас в полиции устроили курсы по надеванию презервативов для старшеклассников, я бы первая вызвалась их вести, можешь не сомневаться.
— Курсы по надеванию резинок? — удивилась Аомамэ. — А почему это должна объяснять полиция?
— Ну, мы же читаем в школах профилактические лекции. О риске изнасилования на случайных свиданиях, о способах защиты от маньяков в метро, о педофилах и так далее. А затем пишем рапорты — дескать, мероприятия проведены. Но лично я бы в этот список добавила и курсы по надеванию презервативов. Как мое маленькое и очень личное послание человечеству. Раз уж все мы так любим секс — а куда деваться? — нужно знать, как предохраняться от залетов и болячек, верно? Ну, при учителях я, конечно, не так откровенно сказала бы, но суть та же. В общем, насчет резинок у меня профессиональный бзик. Как бы ни напивалась, говорю тебе. Так что даже не волнуйся. Ты чиста как стеклышко. «Без резинки не давать» — мой девиз по жизни!
— Спасибо! — сказала Аомамэ. — Ты меня здорово успокоила.
— Так тебе рассказать подробно, чем мы вчера занимались?
— В другой раз, — сказала Аомамэ. И глубоко, с облегчением вздохнула. — Как-нибудь еще встретимся — расскажешь в деталях. Но сейчас у меня при одной мысли об этом голова раскалывается.
— Ладно, в другой раз! — жизнерадостно согласилась Аюми. — Но знаешь, я сегодня, как проснулась, все время думала… По-моему, из нас получаются отличные напарницы. Не возражаешь, если я еще позвоню? В смысле, когда будет охота снова порезвиться, как вчера?
— Не возражаю, — сказала Аомамэ.
— Ну, здорово!
— Спасибо, что позвонила.
— Береги себя, — попрощалась Аюми и повесила трубку.
К двум часам дня благодаря выпитому кофе сознание Аомамэ прояснилось. Головная боль прошла, и только невнятная тяжесть еще ощущалась по всему телу. Она собрала спортивную сумку и вышла излому. Разумеется, без заточки в форме пестика. В сумке — лишь полотенце да сменная одежда.
Как обычно, Тамару встретил ее у входа в усадьбу. А затем провел в «солнечную» комнату — узкую и длинную, как вагон. Огромные окна, выходящие в сад, были открыты, но занавешены плотными шторами, дабы снаружи не было видно, что происходит внутри. Под окнами расставлены горшки с какими-то фикусами. Из динамиков в потолке растекалась музыка барокко. Соната для блокфлейты и клавесина. Центр комнаты занимала массажная кушетка, на которой ничком лежала старушка в белоснежном банном халате.
Тамару вышел, Аомамэ облачилась в рабочую форму. Раздеваясь, она заметила, что хозяйка разглядывает ее с кушетки, повернув голову набок. Ничего против Аомамэ не имела. Для тех, кто занимается спортом, такие вещи — неотъемлемая часть жизни. Да и сама хозяйка во время массажа обнажалась перед ней почти полностью. Как иначе работать с мышцами? Сняв хлопчатые брюки и блузку, Аомамэ облачилась в легкое трико, а снятые вещи аккуратно сложила в углу.
— Какая ты подтянутая! — похвалила хозяйка.
Сев на кушетке, она распустила пояс халата и осталась в трусиках и лифчике из белого шелка.
— Спасибо, — ответила Аомамэ.
— В молодости я была примерно такой же.
— Я вижу, — кивнула Аомамэ.
И это было правдой. Даже теперь, когда хозяйке под семьдесят, ее тело сохраняет девичью грацию. Осанка не нарушена, грудь подтянута. Правильное питание и ежедневные тренировки помогают старушке держать форму. Плюс регулярные пластические операции, предположила Аомамэ. Подтяжка кожи вокруг глаз и под уголками губ.
— Вы и сейчас выглядите очень достойно, — искренне сказала она.
— Благодарю, — усмехнулась хозяйка. — Но с прежним телом давно уже не сравнить…
Ответа на это Аомамэ не нашла.
— Прежнее тело доставляло мне радость, — продолжала хозяйка. — И мне удавалось радовать им других. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я?
— Да.
— А как у тебя — получается?
— Иногда, — ответила Аомамэ.
— Значит, не всегда… — задумчиво произнесла хозяйка. — А ведь пока молодость не прошла, ее нужно превращать в радость. На все сто. До полного удовлетворения, понимаешь? Только этими воспоминаниями и можно будет согреть себя в старости.
Аомамэ подумала о вчерашнем вечере. Прямая кишка еще напоминала, что там неплохо порезвились. Неужели такое воспоминание согреет кого-нибудь в старости?
Аомамэ положила пальцы хозяйке на плечи и начала массаж. Тяжесть, не отпускавшая с самого утра, наконец-то исчезла. Облачившись в трико и коснувшись тела пожилой женщины, она словно запустила внутри себя механизм, обостряющий пять ее чувств.
Кропотливо, будто читая карту, Аомамэ изучала пальцами тело хозяйки. Те помнили характер каждой мышцы до мельчайших деталей: насколько эластична, как напряжена, чем отзывается на прикосновения. Примерно как пальцы пианиста, играющего долгую пьесу, помнят наизусть аппликатуру. Свойство запоминать все тактильно было у девушки от природы. Пусть даже забудет мозг, пальцы напомнят. И если какая-то мышца реагировала на прикосновения как-то необычно, Аомамэ приводила ее в порядок, разминая с должной силой и под нужным углом. Кончиками пальцев вслушиваясь, чем та отзывается: болью? удовольствием? безразличием? Затекшие зоны тела Аомамэ не просто разминала, но возвращала в рабочее состояние. Конечно, попадались среди мышц и такие, что упрямились и не хотели сбрасывать накопившийся стресс. С ними-то и приходилось возиться больше всего. Главное в процессе — ежедневные тренировки, возведенные в ритуал.
— Здесь болит? — спросила Аомамэ.
Ягодицы у хозяйки сегодня необычно зажаты. Слишком напряжены. В этот раз их пришлось разминать по— особому, вместе с тазобедренными суставами. Аомамэ захватила бедро хозяйки и вывернула под углом.
— Очень! — Хозяйка скривилась.
— Хорошо, — кивнула Аомамэ. — Если больно — это хорошо. Плохо, когда боли нет. Еще чуть-чуть вас помучаю, потерпите?
— Да, конечно, — отозвалась хозяйка.
Что уж тут спрашивать. Эту женщину терпению учить не нужно. Она, как правило, молча сносит любую боль. Корчится, но не издает ни звука. Даже когда Аомамэ проделывает с ней то, от чего здоровые мужики орут как резаные. Такая сила духа, ей-богу, достойна восхищения.
