— В-девять-на-синдзюку-голова-поезда-на-татикаву, — выпалила она все три координаты без остановки.
— То есть — Центральная ветка, первый вагон? — уточнил он.
— Да.
— А билет докуда брать?
— Докуда-угодно.
— Ладно, возьму что придется, а на выходе доплачу, сколько нужно, — догадался Тэнго. Очень похоже на правку «Воздушного кокона». — А далеко ли нам ехать?
— Что-сейчас-делал, — сказала она. Будто и не слыхала вопроса.
— Ужин готовил.
— Что-готовил.
— Ну, я один живу, по кухне особо не заморачиваюсь. Так, ничего серьезного… Поджарил морскую щуку. Приправил тертой редькой с соевым соусом. Заварил ми— со с луком и ракушками. Вместо салата — огурцы с ламинарией в уксусе. Рис с пекинской капустой. Вот, сейчас еще тофу достану и все это съем.
— Вкусно.
— Да ладно, — отмахнулся Тэнго. — Ничего по-настоящему свежего. И чуть ли не каждый день одно и тоже.
Фукаэри молчала. Похоже, в долгом молчании по телефону она не находила ничего странного. В отличие от Тэнго.
— Кстати! — нарушил он затянувшуюся паузу. — Сегодня я начал переписывать твой «Воздушный кокон». Ты, конечно, еще не согласилась, но времени осталось совсем в обрез. Если сейчас не начать — ни черта не успею.
— Это-тебе-комацу-сказал.
— Ну да. Начинай, говорит, прямо сейчас.
— Вы-с-ним-друзья.
— Да… Пожалуй.
О том, что людей, способных подружиться с Комацу, не сыскать на всем белом свете, Тэнго решил не упоминать. Слишком долгий разговор.
— Переписывать-получается.
— Пока да. И довольно неплохо.
— Слава-богу, — сказала Фукаэри.
Что-что, а это выражение явно не из ее лексикона. Или она и правда рада, что переписывать получается? Или просто не знает, как еще это выразить? Кто ее разберет.
— Лишь бы тебе понравилось, — сказал Тэнго.
— Понравится-не-бойся, — отозвалась она, выдержав паузу.
— Откуда ты знаешь? — удивился Тэнго.
Но Фукаэри ничего не ответила. Просто помолчала в трубку, и все. Очень многозначительно. Как будто предлагала Тэнго найти ответ самому. Но сколько Тэнго ни напрягал извилины, откуда у Фукаэри столько уверенности, догадаться не получалось.
— Я, кстати, хотел спросить, — нарушил он очередную паузу. — Ты что, действительно жила в общине и присматривала за козой? У тебя так здорово это описано, словно все случилось на самом деле. Вот я и подумал…
В трубке послышался кашель.
— Про-козу-не-хочу-говорить.
— Ладно, — сказал Тэнго. — Не хочешь — не будем. Я просто так спросил, не обращай внимания. Для писателя главное — то, что он написал. Никаких объяснений не требуется. Значит, встречаемся в воскресенье! У того, с кем я встречусь, есть какие-то требования к этикету?
— Не-понимаю.
— Ну, может, мне стоит галстук надеть или с каким— то подарком приехать? Я ведь не знаю, что там за человек…
Фукаэри опять промолчала. На этот раз — совсем не многозначительно. Она просто не поняла, о чем ее спрашивают. Вопрос Тэнго не совпал с ее системой координат. Вышел за пределы ее понимания — и улетел навеки в космическую Пустоту. Все равно что с Плутона запустили ракету к черту на кулички, лишь бы обнаружить хоть каких-нибудь братьев по разуму.
— Ладно, не бери в голову, — вздохнул Тэнго. С самого начала не стоило задавать этот вопрос. Пожалуй, пора сходить в магазин да купить каких-нибудь фруктов. — Короче, в воскресенье в девять.
Несколько секунд Фукаэри держала паузу, а потом, ничего не сказав, положила трубку. Ни «пока», ни «увидимся» — просто отключилась, и все.
А может, она просто учтиво кивнула ему и на том закончила разговор? Как ни жаль, язык жестов непонятен по телефону. Тэнго повесил трубку на рычаг и вернулся к стряпне.
Глава 7
АОМАМЭ
Как можно тише, чтоб не проснулась бабочка
В субботу во втором часу дня Аомамэ добралась до «Плакучей виллы». Престарелые ивы, свесившись через каменную ограду, беззвучно качали кронами на ветру, напоминая стайку заблудившихся привидений. Благодаря этим деревьям старинный европейский особняк и получил свое прозвище. Раскинулся он на вершине крутого холма в районе Адзабу. В кронах ив гнездились птицы. Большая кошка залезла на крышу и лениво грелась на солнышке. На узкой извилистой улочке, что вела к воротам, машин почти не было. Деревья выстроились вдоль обочин так плотно, что даже в полдень здесь царили бледные сумерки. Казалось, само Время замедляет свое течение для всех, кому довелось сюда забрести. Хотя в окрестностях располагалось сразу несколько иностранных посольств, людей на улицах было почти не видно. Круглый год здесь царила тишина, и только с приходом лета воздух распирало от стрекота цикад, пронзительного до боли в ушах.
Подойдя к воротам, Аомамэ нажала кнопку звонка. Повернулась к домофону, назвала свое имя. И чуть заметно улыбнулась видеокамере над головой. Загудел какой— то механизм, металлические ворота медленно раскрылись, впустили Аомамэ и затворились у нее за спиной.
По хорошо знакомой дорожке она пересекла небольшой сад и направилась к дверям усадьбы. Зная, что камеры следят отовсюду, она вышагивала, точно модель на подиуме, — от бедра, как по струнке, гордо подняв голову и расправив плечи. Оделась сегодня неброско: темно— синяя ветровка на серую футболку, джинсы, белые кеды. Сумка через плечо, на этот раз — без «пестика» внутри. Когда в инструменте нет надобности, он отдыхает дома, в шкафу для одежды.
У входа в особняк было расставлено несколько плетеных садовых кресел, и в одном сидел огромных размеров мужчина. Не очень высокого роста, но с поразительно развитыми плечами и грудной клеткой. Лет под сорок, с обритым наголо затылком и аккуратными усиками под носом. Одет в широченный серый костюм и белую рубашку с темно-синим шелковым галстуком. На ногах — черные, без единого пятнышка туфли из кордовской кожи. В ушах серебряные сережки. Человек не походил ни на клерка из налогового управления, ни на агента по страхованию автомобилей. Пожалуй, сильнее всего он смахивал на профессионального телохранителя — да, собственно, им и являлся. Черный пояс по каратэ. Когда нужно, безупречно владеет оружием. Крепкий орешек; если нужно, превратится в настоящего монстра. Но в повседневной жизни — мужчина мягкий, невозмутимый, вполне интеллигентный. Вглядишься в глаза (если, разумеется, он позволит) — можно даже уловить теплоту.
В личной жизни этот человек любил собирать-разбирать всевозможные механизмы, коллекционировал пластинки прогрессивного рока 60—70-х годов и проживал со своим бойфрендом, красавчиком парикмахером, здесь же, в районе Адзабу. Звали его Тамару. Имя это или фамилия, никто не знал. Каким иероглифом пишется, тоже никому не известно. Но только так его все и называли.
