– Слушаюсь, командир, – нейтральным тоном ответила
Анка.
Осуществить задуманное удалось без малейших проблем – они
просто-напросто пересекли рощицу, потом обширный пустырь, заваленный
разнообразным хламом, а там уже начинались городские предместья. Несмотря на
ранний час, таксисты выехали сшибать денежки, и Мазур с Анкой довольно быстро
остановили раздолбанный «шевроле» с тощим веселым водителем, у которого они,
ручаться можно, не вызвали ни малейших подозрений, – мало ли таких парочек
поутру, усталые и потасканные, возвращаются домой после веселой ночи...
Дома их тоже не поджидали скверные неожиданности – поселок
аккуратных коттеджиков еще дрыхнет, тишина и совершеннейшее безлюдье, ни единой
живой души...
Все секретки, заложенные Мазуром, оказались нетронуты, никто
в их отсутствие в жилище не проникал. Собирать особенно было нечего, вещи еще
вчера собрали в две невеликих сумки. Оставалось лишь пройтись везде, где могли
остаться отпечатки. Анку эти следы нисколечко не волновали – ну, понятно, она
работала, если можно так выразиться, совершенно частным образом, а вот у Мазура
пробудился старый рефлекс, по возможности уничтожать пальчики везде, где это
возможно. Как-никак он все же оставался на прежней службе в немалой должности.
Может получиться неудобно...
Операция была нехитрая – брызнуть любым аэрозолем – в домике
масса освежителей воздуха и прочих бытовых мелочей, – протереть носовым
платком, и готово...
Мимоходом он включил телевизор – чисто механически, вряд ли
сенсационная новость, которую Егор держал исключительно для собственных
корыстных целей, могла выплеснуться...
А вот поди ж ты!
Мазур моментально опознал в левом верхнем углу экрана
эмблему одного из местных телеканалов – они уже его смотрели с напарницей.
Диктор пулеметной скороговоркой частил на зубодробительном местном наречии,
сливавшемся для Мазура в одну-единственную бесконечную фразу, но не было нужды
что-либо понимать: на экране красовался «Орион» – пламя уже задушили, лишь
кое-где из иллюминаторов сочатся тонюсенькие струйки дыма. Камера резко прянула
в сторону, крупным планом наезжая на вскрытый продолговатый ящик, похоже,
пластиковый, темно-зеленого цвета. Крышка сброшена, и внутри на двух аккуратных
подпорках во всей своей хищной красе простерлась «Синяя ведьма», моментально
опознанная Мазуром. Черная маркировка на боковине ящика соответствует, это не
муляж, доподлинная «Ведьма», то-то прилетело бы президенту, по полной
программе...
Камера дернулась вверх и надолго задержалась на осанистом
чернокожем офицере в безукоризненном камуфляже, с золотыми офицерскими
причиндалами на алых погонах. Его благородие смотрел орлом, держался соколом,
горделиво и молча позируя на фоне ящика, – а за его спиной служивые несли
по трапу на берег второй такой же, еще запечатанный. Без сомнения, это и был
тот самый подполковник, засидевшийся в этом звании, как Новодворская в девках.
«Самое смешное, – мимолетно подумал Мазур, – что
этот сукин кот и точно, поощрений и повышений огребет немерено. Дело серьезное,
как ни смотри: иностранное судно с серьезными ракетами в трюме, никакой
инсценировки и туфты...»
Но ведь эксклюзив на съемки оставался за Егором? Есть
подозрения, что вновь, в который раз в истории человечества, имела место
интрига, кто-то кого-то кинул, повел свою игру...
Анка свистнула сквозь зубы – тихо, резко. Мазур поднял
голову, проследил за движением ее подбородка, кинулся к окну.
Прямо к входу деловой походкой двигалась целая орава – трое
чернокожих в униформе и касках, с короткими шведскими автоматами, еще один,
тоже черный, тоже в форме, но в фуражке вместо каски, с кобурой на поясе, в
белоснежных перчатках, и еще двое белых, в цивильном...
Бросившись ко второму окну, он грустно констатировал:
замуровали, демоны... Еще несколько обмундированных – он слабо разбирался в
здешней форме, понятия не имел, армия это, полицаи или какая-нибудь
конно-водолазная жандармерия – проворно оцепили домик, и с ними маячил еще один
белый, весь из себя гражданский...
Буквально через пару секунд Мазур распорядился:
– Я на ногах, а ты лежишь, пьяная в жопу! Ясно?
Все же она была классная напарница – в ъ е х а л а
моментально, одним рывком сорвала через голову платьице, плюхнулась в постель,
поставив рядом полупустую бутылку виски, живописно разметалась, небрежно
прикрывшись простыней. Сам Мазур сел в кресло подальше от нее и закурил. Кресло
стояло так, что он оказался спиной к стене, и все, кто хотел бы с ним
беседовать, непременно встали бы спиной к живописной девице – а вот этого,
Мазур уже успел усвоить, и врагу не пожелаешь...
Еще через несколько секунд в дверь заколотили классическим
полицейским стуком, одинаковым под любыми широтами и на всех континентах, кроме
разве что Антарктиды, где по известным причинам как с полицией, так и с
криминалом обстояло никак.
– Войдите! – крикнул Мазур.
Особенного беспокойства у него не было, а также и
раздражения на себя. То, что их здесь все же приловили, было случайностью из
разряда тех, которых избежать невозможно. А значит, винить себя не в чем. Уж
если эта свора объявилась, неведомо как прознав место дислокации, то и на пути
к владельцу лодки могли с тем же успехом произойти схожие неприятности.
Но главное – ручаться можно, их не искала и не ловила ни
одна здешняя серьезная контора как таковая. Чья-то самодеятельность, а это
открывает широчайший простор для маневра, и возможности предоставляет нехилые.
Вообще-то здесь, в Джале, имелся дельный и под самую маковку заряженный
деньгами адвокат, который взялся бы их вытаскивать из любых неприятностей, но
все равно, профессиональная честь требует, чтобы они ушли сами, собственными
усилиями, на своих ногах, как говорится. И потом, перед помянутой
самодеятельностью любой адвокат (и даже министр внутренних дел) бессилен,
потому что разборка пойдет не по закону, а по понятиям. А понятия, господа мои,
они и в Африке понятия...
Авангардом в комнату целеустремленно вломилась парочка
камуфлированных негров с автоматами. Картинно встали по сторонам двери, наведя
автоматы на Мазура, – возможно, им это казалось очень круто, но сам Мазур
лишь поморщился от столь дурного вкуса.
Потом вошел тот, в фуражке, щеголявший белоснежными
перчатками, а уж за ним объявилась троица бледнолицых – то есть они, конечно,
загорели так, что сразу видно, в Африке не со вчерашнего дня. Но все равно, бледнолицые
они, или уже кто?
Несколько секунд стояла напряженная тишина. Потом один из
белых – единственный из этой троицы с усами, холеными, едва ли не запорожскими
– кивнул офицеру, а тот, в свою очередь, что-то громко и повелительно рявкнул
своим на местном наречии. Те моментально улетучились. Мазур видел в окно, что
вся эта банда по-прежнему торчит вокруг коттеджика.
В руках у троицы моментально появились пистолеты – что
характерно, все до единого с глушителями. Чтобы прояснить ситуацию, Мазур
сказал по-русски:
