Касательно встречи с дедом Пу Сварог со Щепкой по молчаливой
договоренности решили не распространяться: все равно никто не поверит. А если и
поверит, то что толку? Дед если и мог, то ни помогать, ни мешать им явно не
хотел. Он жил в своем замкнутом мирке, словно в некоем параллельном
пространстве… вот именно: «словно». Его мир походил на действительно
параллельный, куда бы действительно мог уйти Сварог, не больше, чем, скажем,
роман советского русофила-почвенника на всамделишную деревенскую реальность…
Так что Сварог и Щепка все больше помалкивали, а их
неразговорчивость с лихвой компенсировал Монах.
– Высшая сила в тот день благоволила нам, а чернотелым
упырям в подмоге отказала, ибо прогневали они Создателя, вообразив себя птахами
летучими, – степенно рассказывал тот, поворачивая над огнем кинжал с
насаженной на него тушкой кролика. – Ну мы и сами не оплошали, не подвели
Создателя. Когда вы, атаман, – он повернулся к Сварогу, – вынудили
броситься в погоню за вами аж трех чернотелых упырей, тем самым снимая с нас
часть непосильной ноши, их осталось не столь уж много противу того, что было
изначально. Всего трое их осталось… Хотя и одного эдакого нетопыря-зверя,
взращенного в злокозненном Каскаде, не пожелаешь себе врагом. Уж больно ловки
прохвосты и увертливы зело!
Монах свел к переносице кустистые брови и неодобрительно
покачал головой, когда Сварог наколдовал себе сигаретку. (Истины ради следует
заметить, тот же Монах не выказывал ни малейшего неудовольствия, когда
несколько минут назад Сварог магическим искусством сотворил вино – бывший
служитель культа как ни в чем не бывало опорожнил кувшинчик, да притом
практически в один заглот, утер губы рукавом и одобрительно крякнул.)
– На наше счастье один из злыдней метнул свою
сеть, – размеренно продолжал экс-священник, – не приметившись, не
подумавши хорошенько, и накрыл ею половину кибитки, да в придачу товарища
своего, который забился в ней, аки сей кролик в силках. Второй же нетопырь
вознамерился попасть в кибитку, ступив ногой на тот железный лист, что крюком
был отогнут и висел на одной сопле. Коли нетопырь ведал бы, что Медведь наш
живой и дышит, то был бы осмотрительней, но в том-то и состояло его горе со
злосчастьем, что не ведал. Хотя Медведь и недужил премного от ранений, однако ж
сподобился пнуть тот лист посильнее, да и вышибить его. Нетопырь улетел ко
своим птицам вместе с железякой оторванной…
Монах коротко хохотнул, огладил широкой короткопалой
пятерней бороду и продолжил:
– А третий, сиречь последний из оставшихся, прыгнул на
крышу кибитки, да не знал, что гнила она и ненадежна, потому и провалился вниз,
пробив дыру и ободравшись. И прямо мне в руки…
Одной из тех рук, в которые на свое несчастье попал
каскадовец, Монах прихлопнул на шее комара и со словами: «Гореть те, упырь, в
огне», – смахнул размазанное насекомое с ладони в костер.
– Вот так мы уцелели в том злоключении. А тут кибитка
прибыла на гору. Вытащил я Медведя на голы скалы, углядел пещеру поблизости, да
и занес туда, дабы он малость отлежался и силу вернул. А сам пошел осмотреться
окрест. Осмотрелся, возвращаюсь…
– А я до сих пор не могу дознаться, где он шлялся
столько времени, за которое меня двадцать раз могли прикончить, – вступил
в беседу Босой Медведь, возлежа возле костра на боку и подпирая голову
рукой. – Я уже рассказывал, что заключенных держали где-то в подземных
тюрьмах на вершине горы. Когда рудник закрыли, кого-то отправили досиживать в
обыкновенные тюрьмы, а кое-кто, оказывается, под шумок сбежал и остался жить в
горах, в бывших пещерах-казематах. Здесь они и обитают до сих пор, пробавляются
редкими вылазками на равнину, а так жизнь ведут все больше простую,
незатейливую. Питаются корешками и горной козлятиной, ловят рыбу в ручьях… Зато
на свободе, задери кабан, а не в камерах срока донашивают. Между прочим, они-то
и следили, чтобы канатная дорога находилась в исправности, потому как сами
нередко ею пользовались: чего ноги зря стаптывать… Вот, значит, эта банда и
нагрянула в пещеру, когда Монах ходил по сторонам осматриваться. Зарезали бы
они меня, – Медведь широко зевнул, – за милую душу, чтобы тайну свою
сберечь, да хорошо, я в тот момент в сознании находился и, углядев, кто там ко
мне подкрадывается с ножами, начал называть имена. Заслышав голос, они
остановились, а на именах ножички-то опустили. А когда выяснилось, что мы с
Папашей Черное Ухо были лепшими друзьями, ихний теперешний атаман аж слезу
пустил. Оставайся с нами, говорит, и нами верховодь…
Медведь сел, достал курительную трубку, пронесенную
целехонькой сквозь лихие испытания, принялся неторопливо набивать ее табаком. А
вот табакерку Медведь обронил еще во время высадки с электрохода. Некоторое
время до появления Сварога он курил подаренный пещерными жителями дешевый
кислый самосад, но с нескрываемым облегчением избавился от него, швырнув в
огонь, когда появился Сварог. Правда, курить сигареты Медведь не стал, потому
как не признавал эти «детские бумажные палочки», он предпочел добывать табак
потрошением сотворенных Сварогом сигарет. Наверное, Сварог мог бы наколдовать
вместо груды сигарет нормальный трубочный табак, только зачем напрягаться,
когда гораздо проще использовать опробованные формы – штампуй и все…
– После вашего колдовского врачевания мне здорово
полегчало, но совсем не прошло, – говорил Медведь, попыхивая
трубкой. – Ходок по горам из меня в тот час был никудышный, если сказать и
вовсе никакой. Пришлось бы поступить так: Монах отправился б на перевал
поджидать вас со Щепкой, а я отлеживался бы в пещере, пока не отлежался. Так бы
и пришлось поступить, не повстречай мы бывших заключенных с рудника. Парни
признали меня за своего, а когда я им сказал, что мы сцепились над пропастью не
с кем-нибудь, с абагонами из Каскада – они наблюдали драчку из своих
укрытий, – парни едва не обделались от восторга. По-моему, прикажи я им
тогда прыгнуть в пропасть, – прыгнули бы, не задумываясь… Но они все равно
пригодились. Несли меня на носилках до самого перевала, как какого-нибудь
Владыку Логача, ну того, из сказок про старые времена. А еще снабдили какой-то
мазью из горных трав, каковая и помогла мне скоренько на ноги встать…
– Тут мы вас и дожидались, пока, хвала Создателю, не
дождались, – подвел итог рассказу Монах и потыкал кинжалом в кролика.
– Готово? – поинтересовался Сварог.
– Ему бы еще с полчасика над угольками
потомиться, – сказал Монах.
– Пора идти, нас ждут, – решительно сказал Сварог. –
Дождь усиливается, вымокнем тут к чертовой матери с твоим кроликом…
…Как и говорила Щепка, переход от перевала до Замка-на-горе
занял не более трех часов. Цель своего путешествия они увидели издали – замок
возвышался на краю скалы столь органично вписывался в ландшафт, что запросто
можно было пройти мимо и не заметить.
«Н-да, мрачноватая картина, – подумал Сварог. –
Особенно на фоне черно-лилового неба. Не удивлюсь, ежели замок битком набит
нечистью и привидениями…»
Разумеется, Сварог оглядел подступы к Замку-на-горе «третьим
глазом». В общем и целом, ничего особенного. Наблюдается, конечно, некоторое
свечение магической природы внутри самого замка, но слабенькое, можно сказать –
допустимого уровня… А вот вокруг имеется кое-что примечательное.
