Но чем дольше оставался с Ракотом Старый Хрофт, тем отчётливее становилось, что судьба его собственного Плана связана совсем не с этим магом, как он и предполагал ранее.
(Комментарий Хедина: не совсем понятно, зачем всё-таки старине О́дину потребовалось это путешествие. Ракота он уже, как говорится, «счёл и измерил, и нашёл, что он не пригоден». Неужели всё это – лишь для того, чтобы спросить, не видал ли он Гулльвейг?
Что-то слишком много внимания этой «ведьме и матери ведьм». Сам же Хрофт раньше говорил, что, например, Ночные Всадницы пошли от великанов, от тех людей, что смогли позаимствовать у них кое-какие заклятия; мне она на дороге не попадалась, никак не мешала. Сигрлинн о ней не упоминала такоже, хотя занималась моя подруга как раз Ночными Всадницами, вроде бы не имевшими к Гулльвейг никакого отношения. Хотя, пожалуй, следует всё-таки спросить…)
XII
Хьёрвард встретил Старого Хрофта привычной, знакомой, любимой зимой. Снег укрыл все тропки-дорожки подле Живых Скал, нетронутая целина, где лишь звери оставили цепочки своих следов-росчерков. На душе же бога О́дина, несмотря на любимую пору, было черным-черно.
Казалось бы, с чего? Всё идёт хорошо. Есть молодой Истинный Маг из тех, что пойдёт до конца, но и на рожон зря не полезет в отличие от его собрата по Поколению. Школярство и вколоченность догм из него уже уходят, он уже задает вопросы; очень скоро он додумается и до тех, что терзают Ракота. В конце концов, надо помнить и предсмертное пророчество Хель – о маге, что прервёт мучения Ямерта.
Хотя после того, как не сбылось Рагнаради, верить пророчествам – дурное дело.
И всё-таки бог О́дин брёл к своему одинокому обиталищу, низко опустив голову. Понимая, что чувствует хозяин, осторожно вытаскивал ноги из снега Слейпнир.
У самых дверей снега не было, держалась давняя руна, начертанная Старым Хрофтом, когда он только строил это жилище, – чтобы вход не заметало.
А у самых дверей уютно устроился, завернувшись в плащ, молодой маг Хедин.
(Комментарий Хедина: да, так оно всё и было. Именно в те дни, вернувшись из неведомых мне-тогдашнему странствий, Отец Дружин и погрузился в мрачную тоску.
Сейчас я понимаю, как рисковал тогда. Посещать Старого Хрофта, мягко говоря, не поощрялось. Нет, Мерлин не бегал от Фелосте к Макрану и от него к Эстери, а потом и к остальным, нашёптывая, мол, «кто навестит отшельника Хрофта в таком-то месте Восточного Хьёрварда, да будет навеки проклят» или там «извергнут»; на Хрофте было то, что я называл печатью гнева. Печатью гнева Молодых Богов. Предвечных Владык, как их ещё именовали тогда.
Мы обожали красивые слова.
Мы знали – нас учили, – что Предвечные Владыки явились в охваченное смутами и кровавыми распрями сущее, дабы принести мир, утишить губительные страсти. Нас учили, что прежде в мире властвовали «сильные», вернее, не властвовал по-настоящему никто. Жрали слабых, топтали робких, давили смирных, не оставляя никому никакого выбора. Сила являла собой бурный океан в самый разгар свирепого шторма. Только в отличие от шторма на обычном океане эта буря и не думала кончаться.
У мира не было хозяев. Были те, кто сумел стать выше других, но это просто значило, что кормёжки у таких сделается больше, а у других, не столь удачливых, – меньше.
Да, насчёт «печати гнева».
У жилища Хрофта не стояла стража Молодых Богов. Не висело запрещающих надписей. Но любой, кто приблизился бы к нему, ощущал неудовольствие владык сразу же. Словно в спину тебе упирался холодный предупреждающий взгляд.
Сейчас я понимаю, что никакого взгляда, конечно же, не было. Просто достаточно несложное заклятие, позволявшее следить за обиталищем Отца Дружин, вдобавок поставленное так, чтобы мы, молодые маги Поколения, ощущали бы его наличие.
Старый Хрофт был приманкой. Ловушкой, расставленной на дерзких и не желавших мириться с кем-то установленными правилами. Но это я понимаю сейчас, а тогда повидать хозяина Живых Скал мне казалось чем-то вроде лихой проделки. Ну да, владыки не велят… но они и не угрожали никакими особыми карами.
Лишнее подтверждение того, что бог О́дин, сам того не желая, оказался живцом.
Правда, если верить его рукописи, получалось что я – чуть ли не единственный Истинный Маг, явившийся к нему в уже не легендарную эпоху. Все остальные оказались куда более послушными.
Значит, ловушка? Но меня никто не остановил, во всяком случае, до той поры, пока Ночная Империя не вошла в полную силу. Владыки сущего знали о моём непослушании – и ничего не сделали.
Почему?
Тогда, в пору моей молодости как Истинного Мага, я об этом не задумывался. Гнев богов казался чем-то невообразимо далёким, почти невозможным. Ведь и в самом деле, никто ж не грозил за встречи со Старым Хрофтом немедленными и жестокими карами!
Скорее всего, они хотели знать точно, на что мы способны. Чтобы потом уже «ставить пределы», разумеется, чужими руками. Именно это и случилось со мной, когда дело дошло до Ночной Империи. Наверное, Молодым Богам самим хотелось игры…
Так или иначе, именно с Хрофтом я полностью осознал, кем были старые хозяева мира. Я понял, что они были именно хозяевами, пусть и не всеобщими, как Ямерт, а каждый держал свою отчину. Не чудовищами – хотя и чудовищ среди них встречалось с преизлихом. Ямерт и его сородичи, как оказалось, истребили лишь тех, кто пытался сопротивляться их владычеству или же просто попался им под ноги. Нельзя забывать и о Губителе – от его руки тоже пало немало Древних.
Древними мы называли и ушедшие Поколения Истинных магов, и тех, кто был наделён силами, не принадлежа при этом к Молодым Богам.
…А Старый Хрофт тогда вернулся действительно в чёрной тоске.)
Молодой маг Хедин. Не слишком ли большие надежды возлагает на него бог О́дин? Наверное, Отец Дружин сам до конца в него не верил, иначе не отправлялся бы к Ракоту, словно пытаясь убедить самого себя, что решительный и храбрый Ракот всё-таки тоже годится для замышленного Старым Хрофтом.
Однако нет. Только этот Истинный Маг, только он, первый, появившийся за все истекшие тысячелетия по времени Митгарда.
Наверное, впервые Старому Хрофту предстояло решиться на такое – не самому выйти на битву, но вложить оружие в чужие руки. В чужие руки, которым к тому же не приказать. Можно только осторожно намекнуть. Он не должен знать конечных целей, ему надлежит прийти к ним самому. И, раз начав, обратного пути уже не будет. И кто знает, представится ли второй раз такая возможность?.. Такие, как Ракот, – может, и появятся. А вот подобные молодому магу Хедину…
Порой казалось, что всё бессмысленно и безнадёжно. Что лучше уж, наверное, отыскать Фенрира и вместе с ним – на последний штурм. Чтобы умереть, как положено богу О́дину, а не отшельнику Хрофту, хозяину Живых Скал.
