– О, в таком случае я проведу вас без доклада. Можно ли
попросить вас оставить собаку снаружи? – И в этом вопросе не было ничего
от надменности слуги знатного господина при встрече с бедными дворянами –
скорее всего, слуга надеялся уменьшить свои заботы. Если пустишь зверя внутрь,
он, по простоте звериной, может и нашкодить.
– Боюсь, он не послушается, – сказал
Сварог. – Молод еще, ни сладу, ни удержу…
– В таком случае прошу вас пройти, ваша светлость. О
лошадях не беспокойтесь, за ними присмотрят. Надеюсь, и собака, и зверушка у
вас на плече будут вести себя в доме пристойно? Не хотелось бы применять к ним…
меры убеждения.
– Они хорошо воспитаны, – сказал Сварог. Он
боялся, что оскорбившийся Карах и тут ввяжется в спор, демонстрируя умение
владеть членораздельной речью и разумность, но домовой благоразумно помалкивал.
Внутри обнаружилось то же несоответствие, что в парке:
изящная мебель, подобранные в тон драпировки, золото и хрусталь – и тут же
статуи монстров, только поменьше тех, что в аллеях. Акбар настороженно
сопровождал Сварога шаг в шаг, напрягшись, чуть ощетинившись. Они шли за
бесшумно ступавшим дворецким, не встретив ни единой живой души, пушистые ковры
гасили все звуки, и они сами себе казались призраками.
Дворецкий подвел их к высокой двустворчатой двери. По обе ее
стороны стояли какие-то странные воины – не шевелились, словно бы и не дышали,
и лица у них были совершенно серые, как мышиная шерсть, а глаза закрыты. Сварог
догадался, кто это, и ему стало не по себе. Восстановить спокойствие удалось,
только заставив себя думать о стражах как о машинах. Созданных для убийства, но
обыкновенных машинах. В оставленном им мире, на Земле, тоже были такие машины.
И даже посерьезней. Одни прыгающие мины чего стоили…
Дворецкий коснулся створок, и они бесшумно распахнулись.
Встав у левой, спиной к ней, он торжественно возгласил:
– Ее высочество великая герцогиня Харланская!
Открылся огромный зал, совершенно не гармонировавший с
анфиладой великолепных покоев, по которым они только что прошли.
Противоположная двери стена закрыта гигантской черной портьерой, на ее фоне
особенно ярко сверкают золотой трон и золотая статуя козла с отвратительной
мордой – он поднял левую переднюю ногу, словно сделавший стойку сеттер, голова
угрожающе наклонена вперед. Боковые стены – алые. Потолок и пол – черные,
покрытые мириадами золотых каббалистических знаков. Окон только два, узких,
высоких, с крохотными фиолетовыми и зелеными стеклами в массивных, затейливых
свинцовых переплетах, но в зале тем ни менее светло, как снаружи. И свет
холодный, неживой.
Дворецкий закрыл за их спинами двери, а они шли вперед,
ставя ногу на полную ступню, словно их было не двое, а шагающая в штыковую
атаку рота, пока уардах в десяти от трона их не остановил повелительный голос:
– Стойте!
И они остановились. Сварогу так и не выпадало доселе случая
поинтересоваться возрастом герцогини, почему-то она представлялась костлявой
седой мегерой. Но Мораг оказалась довольно красивой женщиной лет тридцати,
разве что в темных глазах и уголках рта таилось нечто то ли истеричное, то ли
злобное. Судя по открытому палевому платью и темным косам, уложенным в
затейливую прическу и перевитым алмазными бусами, ничто человеческое ей не
чуждо. О том же свидетельствовал и стоявший у трона молодой красавец с холеным
надменным лицом, одетый с пошлой роскошью преуспевающего фаворита. Сварога он занимал
меньше всего. Гораздо меньше, чем двое в темно-алых мантиях: у каждого в
волосах над левым ухом поблескивал кроваво-красный самоцвет – как у Гарпага.
Правда, эти были гораздо моложе Гарпага. И не было в их взглядах силы Гарпага.
Если сравнивать со зверями, эти скорее походили на двух шакалов, дожидающихся,
когда враг оступится и попадет в ловушку, чтобы безбоязненно добить.
– Итак, вы из Пограничья, – сказала Мораг. Голос
оказался приятным, звучным. – Вы принесли какие-то известия от Гарпага? От
нашего дорогого Гарпага? Как благородно с вашей стороны было пренебречь
собственными делами ради нашей скромной персоны…
В ее голосе звучала неприкрытая ирония. Один из магов провел
в воздухе ладонями. Меж вошедшими и троном возникла едва заметная глазу пелена,
невесомый занавес, словно бы вышитый загадочными знаками – трепетными,
искристыми, как пылинки, попавшие в солнечный лучик.
Ломать комедию дальше смысла не имело. Сварог выхватил шаур,
выстрелил дважды и с огромным облегчением увидел, что завеса исчезла, а маги
сломанными куклами опускаются на испещренный каббалистическими знаками пол. Он
слышал, как сзади визгнул выхваченный Леверлином меч, как с рыком вскочил
усевшийся было Акбар, но не оглянулся – смотрел, как удивление на лице Мораг
сменяется страхом, а страх – злобой. Красавчик тоже оказался не из трусов –
выхватил меч и шагнул вперед, заслоняя герцогиню. Сварог сказал:
– Будете умницей – останетесь жить. Будете умницей?
Красавчик кинулся на него с мечом. Сварог, ухмыльнувшись,
небрежным взмахом снес клинок по самую рукоять, оставив фаворита ошеломленно
таращиться на эфес с косым обрубком лезвия. Вновь обернулся к Мораг:
– Прикажите вашему мальчику стоять тихо. Зашибу ведь.
– Отойди! – резко бросила Мораг красавцу, и тот
повиновался, зло ворча, отошел на прежнее место. – Что вам нужно? Кто вы
такие?
Она невероятно быстро овладела собой, чертова баба. И Сварог
догадывался о причинах – поблизости, в старых казармах, полным-полно этих
причин…
– Я – лорд Сварог, граф Гэйр…
– Врете, – спокойно перебила она. – Лорд
Сварог, граф Гэйр, должна вас огорчить, а себя лишний раз порадовать, давно
получил сполна… И глаза герцогини блеснули столь плотоядно, словно она сама
приложила к этому руку.
– Ну хорошо, – сказал Сварог. – Какая
разница, кто я такой? Гораздо интереснее узнать, что мне нужно, правда?
– И что же вам нужно? – В голосе герцогини снова
звучала неприкрытая ирония.
– Хочу сообщить, что вы низложены. – Сварог
постарался сказать это как можно более будничным тоном. Чтобы не выглядеть
напыщенным болваном из дремучего рыцарского романа. И все-таки получилось
напыщенно. Даже Леверлин позволил себе улыбнуться.
– Кто же это меня низложил? – обольстительно
улыбнулась Мораг. – Впервые слышу… – кажется, она возомнила себя
кошкой, играющей с мышкой. Ох, видимо, и любила эта стерва бывать кошкой. Ох и
нравилось ей играть…
– Я, – сказал Сварог. – Простите, но
пришлось… – Вот теперь ему удалось сказать с желаемой интонацией. Просто и
доходчиво. Как в анекдоте: «Пришел лесник и всех разогнал».
– Любезный незнакомец, вы мне нравитесь. Обожаю
наглецов. В постели они обычно великолепны, но с вами, боюсь, придется
расстаться слишком быстро, чтобы мы успели… А как же, скажите на милость,
пропустил вас мой каменный дознаватель?
Конечно, она полагалась на свое мертвое войско. И все равно
не должно бы ей оставаться столь спокойной. Пока ворвется стража, ее десять раз
успеют убить. И все же она совершенно спокойна. Что-то тут не так…
