Они поднимались по нешироким улицам, косо вившимся вокруг
холма. Невысокие каменные дома, чистая мостовая, вымощенная тесаным, камнем.
Из-под ворот вслед им лениво побрехивали собаки.
– Я-то думал, тебе устроят триумфальную встречу, –
сказал Сварог. – С цветами и трубами.
– Глупость какая, – отмахнулась Грайне. –
Дела говорят сами за себя. Завтра все и так будут знать.
– Даже без свиты ходишь…
– Если царица ходит ночью одна по своему городу – это
кое-что о городе говорит…
– Логично, – сказал Сварог. – Буду где-нибудь
королем – учту.
– Ты-то? – фыркнула Грайне.
– А что? Есть, знаешь ли, любопытное пророчество. Как
на меня скроено и шито.
– Ну-ну… – не поверила спутница ни единому слову,
самоуверенная, как ребенок. Очаровательный ребенок.
Она потянула тяжелое кованое кольцо, открыла калитку рядом с
высокими воротами. Сварог вошел следом за ней на широкий мощеный двор,
освещенный несколькими факелами. Со всех сторон выскочили поджарые мохнатые
собаки, узнали хозяйку и отчаянно замахали хвостами, набежали слуги со
служанками, низко кланяясь. Грайне прошла меж ними с неизвестно откуда
взявшейся величавостью. Сварог поспешил следом, косясь на любопытных собак, взявшихся
его обнюхивать, чувствуя себя весьма неловко и глупо. Жаль, не было с ним
хелльстадского щенка, он бы мигом надрал хвосты здешним «доберманам» и
«ризеншнауцерам». Да женского визгу добился бы, как добивается аплодисментов
хороший бас в оперном театре. Может, и с ожившими камнями щенок нашел бы способ
совладать… Но нет, сгинул щен вместе со славной командой «Божьего любимчика»…
Это, конечно, оказался не Версаль, где Сварог и не бывал,
признаться, но сомневаться, что он попал во дворец, не приходилось – гобелены
на стенах, сплошь батальные, вазы с цветами, мозаичные полы, даже высокие
зеркала кое-где попадались. Коридоры, правда, узковаты, а потолки в вековой
копоти из-за многочисленных светильников, зато там, куда дотягивается женская
рука, чистота и порядок. Прямо-таки образцовый. Как в казармах дивизии имени
Дзержинского.
– Ну? – спросил Сварог, когда она остановилась
перед дверью с полукруглым верхом, украшенной то ли золотыми, то ли
позолоченными бляшками и полосами. – Где тут мое законное место? На
коврике у порога?
– Здесь твое место. – Грайне, взяв его за рукав,
втолкнула внутрь. – На коврике у порога будет жить твой мохнатый нахал. А
для тебя найдется занятие и внутри.
Она за шиворот вытащила Караха из капюшона, бесцеремонно
кинула на коврик и захлопнула дверь у него перед носом. Повернулась к Сварогу,
уже не величавая, а откровенно веселая и нетерпеливая:
– Значит, решил, что я всегда сдаюсь первой?
Глава 4
Графьев прибавляется
Конечно, это был не Рим. Хотя бы потому, что холмов
оказалось не семь, а всего четыре, сплошь застроенных каменными домами,
окруженными ухоженными садиками, – и множество домиков, уже деревянных,
разбросано вокруг холмов. На холмах жили амазонки с челядью и самые уважаемые
ремесленники – корабельщики и оружейных дел мастера.
В домах на равнине обитали пастухи, пахари и ремесленники
рангом пониже. Гребцы, самые бесправные в здешней иерархии, обитали в портовых
казармах. В городе пахло рыбой и пряностями, но запах был невероятно приятен.
Прошло четыре дня. Сварог, предельно занятый лишь ночами, в
светлое время суток только и делал, что слонялся по Коргалу да выспрашивал
дворцовую прислугу о порядках, деталях и установлениях. Порядки особой
сложностью не отличались – пастухи пасли, пахари пахали, ремесленники
мастерили. Все они были мужчины. На долю женщин из знатных семей выпало занятие
благороднее – война и оружейное ремесло (был, правда, и мужской военный отряд,
но к нему амазонки относились примерно так, как спецназовцы к стройбату).
Новорожденных мальчиков здесь, вопреки Гомеру, со скалы не бросали, но они
автоматически становились людьми второго сорта, лишенными всех прав, кроме
обязанностей. Даже имуществом они могли владеть, лишь пока обитали одни. Едва в
домике последнего гончара появлялась женщина – пусть пришедшая из материнского
дома в одной рогожке, а все нажитое мужик сколотил своим горбом, – она
автоматически становилась полновластной хозяйкой. Ничего похожего на религию
Сварог не заметил. Рядом с дворцом царицы стоял небольшой храм, но та, кому там
поклонялись, была не богиней, а какой-то древней владычицей, прославленной
выдающимися деяниями в незапамятные времена. Да и сами «религиозные» процедуры
были крайне необременительными. Никаких жертвоприношений, никакого
самобичевания и прочих членовредительских выходок, долгих молитв и сложных
ритуалов по отпусканию грехов. Исповедь скорее уж напоминала отчет о
проделанной работе. Женщина входит в храм, отыскивает незанятую в этот момент
священнослужительницу, кратенько докладывает о том, что считает важным, и
отбывает восвояси. Причем должность священнослужительницы – выборная, разве что
мужиков в храм не пускали. Сварог, например, не уставал наблюдать терпеливый
круг из оставленных у дверей супругов. Такая вот чисто женская рациональность.
Сварог задумчиво смотрел вниз с верхнего балкона дворца.
Холм, где стоял дворец, был самым высоким из четырех, а дворец – самым высоким
зданием. Так что открывался живописнейший вид на много лиг вокруг – зеленые
леса, желтые поля, порт, река, дорога. И двойное кольцо маргов. Сотни три
недвижных буро-коричневых округлых валунов словно бы опоясали магическим кругом
холмы и поселения, порт и пашни. Только пастбища оказались снаружи – но и там
появлялись марги, патрулируя по одному или по двое. Должно быть, такие
предосторожности приняты против какого-то внешнего врага.
«А я ведь в Ямурлаке мимо них несколько раз проезжал, –
с запоздалой злостью подумал Сварог. – Мог и врезать топором по темечку,
знать бы раньше… Что им не сиделось в море?» Служанки рассказали, что марги,
выйдя некогда на сушу, господствовали в былые времена, но теперь вымирали,
сохранившись в отдаленных уголках Сильваны. Что самое интересное – эти
загадочные создания обладали разумом и своим языком, но только в Коргале сохранилось
древнее умение беседовать с ними, приручать и дрессировать. Да и здесь обладали
таким даром немногие посвященные вроде Грайне.
Литографическое в общем и целом любопытство Сварога было в
конце концов удовлетворено. Пора, как говорится, и честь знать. Но даже не
выброси он всепоражающий топор, шансов покинуть этот излишне гостеприимный
приют у него было не много.
У Сварога остался один путь к освобождению – рискнуть и
выпустить из бутылки джинна. Но для этого, понятно, требовалось уединение –
чтобы хватило времени найти с джинном общий язык, пока не поднялся всеобщий
переполох. А уединиться не удавалось. В любой миг могли ввалиться слуги, во
дворце не было запиравшихся изнутри комнат и чердаков. Оставалось дожидаться,
когда Грайне отправится в очередной набег, а ее покои останутся в полном
распоряжении Сварога. Можно бы рискнуть и откупорить джинна прямо на балконе –
но Сварогу отчего-то ужасно хотелось уйти эффектно и не спеша,
продемонстрировав во всей красе пресловутое мужское превосходство. Как-никак
джинн тоже мужского рода…
