Минут пять они вместе с Виктором смотрели на прыгающих и ныряющих пингвинов, пока передача не кончилась. Миша вдруг подошел к телевизору и попытался толкнуть его грудью, но толкнул только тумбочку, на которой тот стоял. Правда толкнул сильно, так, что телевизор зашатался.
– Ты что! – шепотом сказал Виктор, придерживая телевизор и оглядываясь на пингвина. – Так нельзя!
Утром позвонили из больницы.
– Ваш родственник умер, – сказал спокойный женский голос.
– Когда? – спросил Виктор.
– Ночью… Тело забирать будете?
Виктор молчал.
– Вы будете его хоронить? – снова раздался из трубки женский голос.
– Да… – произнес Виктор и тяжело вздохнул.
– Мы можем держать его в морге до трех дней, – сказала звонившая женщина. – Пока вы организуете похороны. Не забудьте взять паспорт, когда за ним приедите…
Виктор опустил трубку. Обернулся на Соню – она уже не спала. Лежала на диване под одеялом, сонно смотрела на Виктора.
Часы показывали полдевятого.
– Можешь еще поспать, – сказал девочке Виктор, выходя из комнаты.
В десять пришла Нина. Она была немного простужена и сказала, что они сегодня побудут дома.
– Ты не знаешь, где хоронят ученых? – спросил ее Виктор.
– На Байковом, – ответила Нина.
Одевшись потеплее, Виктор поехал на Байковое кладбище.
В конторе кладбища его встретила пожилая толстая женщина. Она сидела за старым письменным столом в красной шерстяной кофте. Держала в руках очки с толстенными линзами.
Обойдя стоявший посередине комнаты обогреватель, Виктор сел на стул перед женщиной. Она одела очки.
– У меня знакомый умер… – заговорил он. – Ученый…
– Ясно, – спокойно произнесла женщина. – Академик?
– Нет…
– Ну а родственники здесь уже похоронены? – спросила она.
– Не знаю… – ответил Виктор.
– То есть вам нужно отдельное место… – кивнула сама себе женщина.
Потом открыла общую тетрадь, лежавшую на столе, написала что-то на странице и подсунула ее Виктору.
Виктор придвинул тетрадь поближе и увидел «$1000».
– Стоимость места, – понизив голос, сказала женщина. – Сюда входит спецавтобус и копка могилы… Сейчас зима, сами знаете. Грунт мерзлый…
– Хорошо, – согласился Виктор.
– Фамилия покойного? – спросила она.
– Пидпалый.
– Завтра привезете деньги, а послезавтра в одиннадцать – похороны.
Подъедите сначала сюда, я скажу водителю номер участка… Кстати, можете у нас и памятник заказать…
49
Следующий день показался Виктору самым тяжелым в его жизни. Нет, ему не пришлось целый день тратить на организацию похорон. Эмма Сергеевна – так звали распорядителя печальных церемоний на Байковом – четко записала ему на листке бумаге хронологию следующего дня – в 11:00 встретить «ПАЗик» номер 66-17 возле морга Октябрьской больницы. К этому времени похоронный гример – дополнительные сто долларов – подготовит покойника к погрузке.
Покойник будет одет в собственную одежду и будет лежать в «недорогом, но добротном сосновом гробу». Деньги освободили Виктора от суеты, но не сняли с души тяжесть. Возвращаться домой не хотелось – там были Нина и Соня.
Утром он сказал Нине, что у него умер друг. Нина отнеслась к этому с пониманием. Сказала, что не уйдет, пока Виктор не вернется домой.
Но возвращаться домой Виктору не хотелось. Он поехал на Подол.
Просидел в «Бахусе» до закрытия, выпив там три стакана красного вина.
После теплого «Бахуса» он бродил по Подолу пока не почувствовал, что замерзает.
Домой вернулся около девяти.
– Я суп сварила, подогреть? – спросила Нина, заглядывая в глаза Виктору.
Поужинав, Виктор попросил Нину остаться. И она осталась.
Соня спала в гостиной, а в спальне Виктор прижимал к себе Нину. Они лежали, накрывшись двумя одеялами, но Виктору все-равно было холодно.
Только прижимаясь к Нине, он чувствовал тепло. Но ее глаза смотрели на него с жалостью и эта жалость раздражала Виктора. Ему захотелось ей сделать больно. Он еще сильнее прижал ее к себе, чувствуя ее ребра. Но Нина молчала и только смотрела на него с жалостью. Он чувствовал ее руки на своей спине. Она тоже обнимала его, но как-то покорно, без силы, словно не обнимала, а просто держалась за него. Так же покорно она отдалась ему, молча и беззвучно. А он все пытался сделать ей больно, заставить ее вскрикнуть или остановить его. Но вскоре он устал, так и не добившись от нее ни звука. Он снова лежал и обнимал ее уже слабее. Глаза его были закрыты, но он не спал. Он не хотел больше видеть жалость в ее взгляде. Да и было ему теперь за себя стыдно, за свою злость и раздражение, за грубость. И когда он все-таки уснул, она еще долго лежала с открытыми глазами, глядя на него и о чем-то думая. Может быть, о терпении.
Когда он проснулся утром – Нины рядом не было. Виктор испугался, что она ушла и больше не придет. Он встал, одел халат и выглянул в гостиную.
Соня еще спала.
В кухне что-то звякнуло.
Виктор прошел туда и увидел Нину. Она была одета, стояла у плиты.
Варила рисовую кашу.
Виктору хотелось что-то сказать ей, может быть извиниться.
Она обернулась и кивнула ему. Виктор подошел, нежно обнял ее.
– Извини, – прошептал он.
Она потянулась на цыпочках и поцеловала его в губы.
– Тебе когда надо уходить? – спросила она.
– В десять…
50
По дороге «ПАЗик» нещадно трясло. Водитель старался вести автобус помедленнее, но вечно спешащие иномарки сигналили и заставляли его бросать испуганные взгляды в зеркало заднего вида.
Впереди сидели два мужичка интеллигентного вида: один в коротком овчинном тулупе, второй – в черной кожаной куртке. Обоим было около пятидесяти. Один из них был гример, а второй – распорядитель, но кто из них кто Виктор не знал. Появились они одновременно, помогая санитарам морга выносить гроб и просовывать его в заднюю дверцу спецавтобуса.
Виктор сидел сзади, обнимая и одновременно удерживая на сидении Мишу.
Рядом в проходе потрескивал на поворотах заколоченный гроб, оббитый красной и черной тканью.
Иногда Виктор ловил на себе любопытный взгляд мужичков, но, конечно, не он вызывал их любопытство, а Миша.
Заехав на Байковое кладбище, остановились у конторы. Водитель вышел узнать номер участка, а Виктор тем времени успел купить большой букет цветов у одной из стоявших здесь старушек. Потом вернулся в автобус.
