Но бультерьер не испугался. Он принял боевую стойку, пригнулся, словно готовился к прыжку. Удар шваброй как раз пришелся ему по груди, когда Кинг уже был в полете с раскрытой пастью.
Собака оказалась тяжелее, чем Дима мог подумать. И от удара шваброй она просто отлетела чуть в сторону. На снег Кинг не упал, а просто опустился на четыре пружинящие лапы и снова ринулся на Диму.
И тут произошло что-то странное. Звонко что-то ударилось о карниз окна. Дима резко обернулся и увидел Мурика, уже бегущего по снегу к своему хозяину. Он вылез в открытую форточку, спрыгнул на карниз, а потом и на снег.
Кинг на мгновение остановился. Перевел взгляд на кота, словно пытаясь для себя решить: кого он сейчас ненавидит больше. Но потом снова посмотрел на Диму и мелкой трусцой с открытой пастью побежал к нему. Мурик зашипел и бросился на собаку.
Дима не мог поверить своим глазам. Мурик вцепился Кингу в загривок и когтями, и зубами. Повис на бультерьере, как воротник.
Кинг тряс головой, валился на бок, изворачивался, пытаясь схватить пастью то лапу Мурика, то его хвост. Но кот умело сопротивлялся, не отпуская собаку, пока бультерьер не опрокинулся на спину, придавив кота. Мурик отскочил, и тут уж дальнейшие действия Кинга не вызывали никаких сомнений. Он бросился на кота. Но Мурик, вместо того, чтобы убежать и запрыгнуть на дерево, кинулся на собаку. Он по-боксерски двинул Кинга правой лапой с выпущенными когтями, и Дима увидел, как на короткой мышиной шкуре бультерьера появились три кровавые полосы. Кинг издал странный зловещий звук, словно бы он и захрипел, и завыл одновременно. Но Мурик успел отскочить и теперь стоял метрах в двух от замешкавшегося Кинга.
Круглые маленькие глазки бультерьера налились кровью. Диме стало страшно. Он сжал в руке древко швабры на случай, если Кинг прыгнет на него. Но собака опять пошла на Мурика.
И тут Мурик снова высоко прыгнул и приземлился на спину Кингу. Снова впился острыми зубами в его толстую шею, а лапами с выпущенными когтями – в бока. Кинг закружил на месте, пытаясь сбросить с себя кота. Он снова повалился боком на снег, пытаясь перекатиться через спину на другой бок. Но в этот момент кот на мгновение разжал свою маленькую пасть и тут же сомкнул ее на горле собаки. Бультерьер перекинулся еще раз, улегся на снег животом, придавив кота своей грудью, вдавливая его голову в снег. Но Мурик не разжимал пасть. По снегу потекла кровь. Дима всматривался, пытаясь понять: это кровь Мурика или Кинга?
– Что ты стоишь? – закричала вдруг на мужа вышедшая на порог Валя. – Что ты стоишь?!
Дима оглянулся. Увидел перепуганное лицо Вали. Растерялся, не понимая, чего от него хочет в этой ситуации жена. Возвратил взгляд на Мурика, которого почти не было видно под навалившим на него всем телом бультерьером.
И тут Дима понял, что кот пропал. Что второй раз Мурик не воскреснет. И со всей силы опустил на спину Кинга деревянную швабру. Нижняя перекладина швабры от удара отломалась и отлетела в сторону. И Кинг сразу обмяк, опустил окровавленную пасть на снег. Голова кота, тоже окровавленная, едва выглядывала из-под морды собаки.
Дима тяжело вздохнул, потом взял и сбросил древком швабры тело тяжелой собаки с Мурика. Кинг теперь лежал боком на окровавленном снегу, а Мурик, так же неподвижно, как и собака, висел на ее горле, вцепившись в него намертво своими острыми зубками.
Картина была не для слабонервных. Дима оглянулся на порог своего дома и увидел там неподвижно стоящую побледневшую Валю.
– Водки принеси, – попросил он ее жалобно, словно это не кот, а сам он дрался с бультерьером.
Валя едва заметно кивнула и исчезла за дверью дома. Ждать пришлось Диме недолго, меньше минуты. Он стоял и смотрел на окровавленный снег, на неподвижных кота и собаку. И плевать ему было на поднимавшееся над Борисполем солнце, на, может быть, первую настоящую теплоту его лучей.
– Вот, – прозвучал рядом шепот жены.
Он оглянулся. В одной ее протянутой руке дрожала открытая бутылка водки, в другой – стопочка.
Он взял бутылку и стопку. Наполнил стопку до краев и выпил одним глотком. Выпил и вторую, прежде чем почувствовал, что оцепенение и страх отпускают его.
Потом наклонился над муриком. Увидел, что вся его серая шерсть была в крови. Хотел было снова взяться за брошенное на снег древко швабры, чтобы попробовать оторвать кота от горла собаки. Но что-то остановило его. Помедлив пару минут, и не совсем понимая, что он делает, Дима полил горло собаки водкой над тем местом, в которое вцепился кот. Водка полилась к мордочке кота. После этого Дима попробовал рукой разнять животных. С третьей попытки ему это удалось, но в пасти мурика остался торчать клок шкуры и кусок мяса собаки.
Снова оглянулся Дима, ощущая необходимость в поддержке жены. Но Вали рядом не было. Она возвратилась в дом.
Дима налил себе третью стопку. Выпил. Присмотрелся к коту. Тот лежал неподвижно, и уже отдельно от собаки. Но теперь и вокруг кота увеличивалось розовое пятно снега, напитывающегося кровью.
– Все, – выдохнул Дима. – Сдох!..
И так ему стало жалко этого серого кота, который уже один раз умирал и, можно сказать, по вине своего хозяина. А теперь он погиб не просто по вине хозяина, а защищая его. На глазах Димы выступили слезы. Он выпил и четвертую стопку водки, предварительно тяжело вздохнув всей грудью. Словно за упокой кошачьей души.
И тут мурик-мурло пошевелил лапой. Дима, уже охмелев от выпитой на холоде водки, замер, присматриваясь. Кот еще раз шевельнулся и снова замер.
«А может, живой?» – подумал он.
Вставил бутылку водки в снег. Рядом в тот же снег утопил стопку. Взял на две ладони нетяжелого, липкого от снега и крови Мурика и понес в дом. Стукнул со всей силы ногой в прикрытую дверь. Валя тут же раскрыла ее перед ним.
Занес кота в ванную комнату и опустил в ванну.
– Он, кажется, живой, – сказал Дима зашедшей за ним следом Вале. – Посмотри!
– Ага, – кивнула Валя. И полезла в висевший тут же над умывальником зеркальный шкафчик, в котором хранили они домашнюю аптечку.
Дима чуть отодвинул ее, отмыл свои руки от крови и снега. Вытерся вафельным полотенцем и пошел на кухню. Хотелось чая или кофе, чего-то горячего. Но одновременно какая-то сила тянула его к окну. И он подошел, выглянул через окно во двор. Увидел неподвижно лежавшего на розово-красном снегу Кинга.
«А вдруг и он живой?» – подумал Дима и испугался.
Испугался, потому что такие собаки злопамятны и нападают на врагов молча.
Снова вышел во двор. Присел на корточках у опрокинутой набок морды собаки. Прислушался и присмотрелся. Бультерьер был точно мертв. Дима ощутил облегчение. Тут же залил это облегчение стопкой водки. Бросил взгляд на соседский двор и дом. Там было тихо. Видимо, соседа не было.
«Надо его убрать отсюда», – подумал Дима, глядя на дохлую собаку.
