– Ладно, хрен с ним, – решил он, пытаясь хотя бы на время освободить свою голову от пурги налетевших мыслей и сомнений. – Про соседа Игоря ничего ей пока не скажу! Пусть думает, что мне ничего не известно! А про аптекаря? Сам попробую что-нибудь выяснить. Или лучше Володьку попрошу!
Пурга мыслей в голове рассеялась сразу после того, как Семен выбрал для себя линию поведения с женой и новые приоритеты. Во рту было неприятно горько из-за кофе.
– Пятьдесят грамм коньяка, – сказал он бармену.
– «Коктебель» или «Хэннесси»? – уважительно спросил бармен.
– «Хэннесси»!
Хороший коньяк обычно знаменует собой приятную точку, поставленную после трапезы. В этот раз хороший коньяк поставил точку в размышлениях Семена. И, расплатившись, он слез с высокого табурета и зашагал к выходу.
33
Город Борисполь. Зал игровых автоматов
В среду утром, когда Дима приехал на развозке на службу, его ожидал странный сюрприз. В вольере, куда он зашел, чтобы забрать Шамиля, его встретили настороженно.
– Шамиля забрали, – негромко сказал Диме младший кинолог Ваня, отвечавший за отдых и дрессировку служебных собак.
– Куда? – удивился Дима.
Ваня пожал плечами. Он стоял перед Димой в зеленых ватных штанах и в таком же ватнике, держал в руке пустую собачью миску.
– Еще вечером, это, на другой смене, – косноязычно продолжил он, поблескивая золотым зубом. – Вроде, приболела собачка…
Дима зашел к начальнику вольера. Тот тоже встретил Диму несколько напряженно.
– Я не знаю, – развел он руками, не поднимаясь из-за рабочего стола, на котором, как обычно, лежал фотоальбом, посвященный служебным собакам, и широкий лист бумаги, расчерченный острым карандашом на «квадратики дежурств». В квадратиках уже ручкой были записаны клички собак. Этот лист начальник вольера использовал и как документ, и как скатерть, о чем свидетельствовали четкие круги, оставленные донышками граненых стаканов и чайных чашек.
– Я ж звонил насчет тебя, спрашивал у командира. Он сказал, что можешь пару дней отдыхать…
– Отдыхать? – удивленно переспросил Дима, заподозривший что-то неладное.
– Ну да. Пока Шамиль болеет.
В Борисполь Дима возвращался на рейсовом автобусе. Состояние было подавленное. Он ведь настроился на работу, на нормальную смену, на общение со своим четвероногим другом. И тут ему говорят: «Отдыхай!» А какой может быть отдых зимой, при минус пяти? Дома сидеть и телевизор смотреть?
Дима вышел возле автовокзала. Захотелось ему на новое место работы Вали заглянуть.
В зале игровых автоматов было тихо, только сами автоматы время от времени звенели монетами, булькали какими-то электронными звуками. Осмотревшись, Дима увидел в углу помещения окошечко кассы. Достал бумажную гривну. Протянул ее туда молча. Рука жены забрала гривну и взамен положила в ладонь Димы два полтинника.
Дима задумался. Хотел просто пошутить, чтобы хоть как-то свое настроение улучшить, но, видимо, для Вали на этой работе руки клиентов были важнее, чем их лица. Не посмотрела она на него через амбразуру своей кассы.
«Ладно, – решил он. – Сыграю, а потом ей прямо в окошечко голову суну, чтобы видела, кто пришел!»
Бросил в автомат монетку. Нажал на большую кнопку со словом «Старт». Замелькали перед ним бананы и яблоки. Зазвенел автомат. Несколько раз останавливались картинки, да неудачно. Жалко было Диме вторую монетку бросать, но все-таки решил он еще раз судьбу проверить. Бросил и вторую монетку. Снова кнопку черную нажал. И тут враз три одинаковые бутылочки кока-колы в рядок выстроились. И зазвенел водопад монет, посыпавшихся в железное «корыто» для выигрышей. Дима шаг назад сделал. Смотрел завороженно на сыплющуюся бронзу звонких полтинничков. Рот у него раскрылся. Из-за звона не услышал он шагов подошедшей сзади жены.
– А ты что тут делаешь? – удивилась она.
– Да Шамиль заболел, а меня домой отправили. Вот, к тебе зашел, – обернувшись, проговорил Дима. И снова взгляд на свой еще не полностью высыпавшийся выигрыш направил.
– Это ты, что ли? – удивилась Валя, кивая на «корытце» автомата.
Дима кивнул.
– Подожди! – строго произнесла Валя.
Отошла к кассе. Вернулась с небольшим банковским полотняным мешочком зеленого цвета. Стала пригоршнями монеты в мешочек перекладывать.
– Может, я еще сыграю? – осторожно спросил Дима.
Валя отрицательно мотнула головой, продолжая ссыпать монеты в мешочек.
– Лучше помоги!
Вдвоем они забрали из «корытца» все, что высыпалось. Валя вывесила снаружи на входных дверях табличку «Технический перерыв». После этого зашли они оба в тесную кассовую будочку. А там на самодельном столике-тумбе странный аппарат стоял с ручкой, как у мясорубки.
– Ты подсыпай, а я буду ручку крутить! – скомандовала Валя.
Черный металлический ящик тоже имел сверху свое «корытце» для монет, только было оно не таким большим, как у игрового автомата. Дима подсыпал в это «корытце» монетки, а Валя ручку крутила и от этого кручения монетки куда-то проваливались, как в воронку.
– Что это? – поинтересовался Дима.
– Считальная машина, – ответила жена.
– А мы их потом оттуда вытащим?
– Конечно!
Машина, проглотив с Валиной помощью весь выигрыш, показала, что монет в мешочке было на сто сорок восемь гривен.
Валя попросила Диму подержать мешочек открытым. Ссыпала в него из считальной машины все монеты обратно. Потом затянула горловинку мешочка проволокой и пломбиратором опломбировала.
– Зачем ты это? – спросил Дима.
– Чтобы ты деньги домой в целости и сохранности донес. Понял? А вечером решим, на что их тратить.
Дима, у которого в кармане и так пару сотен гривен лежали, решил с женой не спорить. Но когда взял он в руку мешочек, то рука чуть из сустава не выпрыгнула.
– А у тебя сумки нет? – спросил он у Вали.
Валя оказалась запасливой, и переложил Дима мешочек в хозяйственную сумку с длинными ручками.
Забросил сумку на плечо и, кивнув жене на прощание, вышел из зала на улицу.
Теперь уже путь лежал прямиком домой. С таким грузом на плече гулять не пойдешь! Сел Дима на маршрутку и доехал до ближайшего к их дому вагончика-кафе, в котором вкусные пельмени подавали.
Уже войдя во двор дома, заметил он, к своему огорчению, что кто-то выбил то ли молотком, то ли топором те доски, которыми он на днях дыру в заборе заделывал. Оставил сумку с деньгами на пороге. Подошел к дыре, на корточки опустился. На щепках, оставшихся от двух добротных заборных досок, виднелись зазубрины от топора.
