— Не обязательно, — возразил Шедарис. — Если
это полное «замри», передвигаться будет только погоня…
— Не легче, — сказал Леверлин. — Мы все еще
без коней. И покупать их теперь — привлечь внимание…
— Ну и что? — безмятежно спросила Мара. —
Если ближайший гарнизон в полусотне лиг? Городишко этот наша компания при нужде
положит к ногам за пять минут.
— Почему бы и нет? — оживился Леверлин. —
Габеларов здесь человек десять, это даже не смешно. С нашим бравым командиром,
его жутким топором, пулеметом и всеми нами, скромно скажу, не лишенными
известной удали, одолеть такое воинство удастся вмиг. Пошарив по конюшням,
найдем потребное число лошадок. Можно даже оставить расписку. А там видно
будет.
— Мой любимый лозунг… — проворчал Сварог. —
Ладно, подождем пока захватывать города. Диспозиция следующая: Леверлин
направляется к выходу из города, тетка Чари — к другому, там они беспечно
прогуливаются, высматривая, не покажется ли какая погоня. Шедарис с Паколетом,
поодиночке, столь же беспечно мотаются по городу, высматривая конюшни,
дислокацию габеларов и все прочее, представляющее интерес. Я иду на разведку в
ратушу. Остальные сидят здесь. Бони, кончал бы ты жрать.
— Это я от волнения, — сказал Бони, торопливо
откладывая толстенную донольскую колбасу.
— Если кто-то попытается вас здесь взять, не стесняйся,
хватайтесь за пулемет. И если здесь начнется стрельба, все остальные бросают
текущие дела и сбегаются сюда. Ну, расходимся.
Он выходил последним. Мара догнала его в дверях и
просительно взяла за локоть.
— Отставить, — тихо сказал Сварог. — Кошка, я
верю, что ты и в одиночку можешь завоевать этот город, но такие подвиги пока
что не нужны. Береги Делию. Главное, береги Делию. И приглядывай за нашим новым
другом.
Он захлопнул за собой тяжелую дверь. В общей зале маялся хозяин.
Завидев Сварога, охнул:
— Что же это творится, ваша милость?
— Да ерунда все, — отмахнулся Сварог и вышел.
Пересек площадь, огибая свиней, вошел в ратушу, отчего-то
пропахшую запахом прогорклого лука, наугад распахнул несколько дверей,
натыкаясь то на писцов, с праздно-обалделым видом восседавших за рассохшимися
столами, то на дорожную пошлину, по милому провинциальному обычаю взятую
натурой и сваленную кучами — мешки и мешочки, бутыли с вином, локти материи,
живой спутанный баран, печально взиравший на Сварога снизу вверх умными
старческими очами. Наконец в одной из комнат, богаче остальных обставленной,
Сварог обнаружил унылого толстяка с медальоном бургомистра на шее, серебряной
чернильницей на золотом поясе и золотыми перстнями на пальцах. В перстнях
поблескивали драгоценные камни — дворянин, из ронинов, вероятнее всего.
Бургомистр восседал за пустым столом, обтянутым зеленым
суконом, запятнанным вином и жиром. Под воротник была воткнута несвежая
салфетка, а короткая рука сжимала надкушенный малосольный огурчик. Правда, к
витающему по кабинету запаху малосольного огурчика примешивался еще один
подозрительный аромат — водки домашнего изготовления. Или, как говорили там,
откуда родом Сварог, — самогона. Впрочем, опорожненного стакана или
заменяющей его емкости в поле зрения не наблюдалось.
Свидетели заметания следов преступления — Конгер Ужасный и
еще какой-то сухопарый тип на портретах — морщились то ли от стыда за своего
представителя, то ли от запаха самогона, то ли такими скукоженными их изобразил
местный маляр.
Сварог продвинул ногой кресло, сел, развалился и начал
капризно-нагло:
— Это что же у вас такое творится, если барона,
вдобавок вольного ярла, вдруг задерживают в этакой дыре и заявляют, что он,
видите ли, эту дыру покидать не вправе? Со мной же отряд, и не такое видавший,
я ж ваш городишко запалю с восьми концов и отвечать не буду, герцог заступится…
Я ж тебя заставлю собственную чернильницу выхлебать…
— Лаур, я вас прекрасно понимаю, — заторопился
бургомистр, выставляя напоказ пухленькие пальцы. — Поверьте, уж я-то
прекрасно понимаю все чувства дворянина…
Сварог притворялся, будто лишь теперь заметил дворянские
перстни:
— Ох, простите, лаур, я уж было хотел обойтись с вами,
как с быдлом… Но, право, неприятно чертовски. У меня любовница, само очарование,
не виделись две недели, я истосковался, лечу на крыльях любви, и вдруг…
— Шаррим, — развел руками бургомистр. —
Монаршья воля, барон.
— Да, конечно, — сказал Сварог угрюмо. — Но
вы бы видели ее стан, ноги. Я схожу с ума — соперники, долгое отсутствие…
Худшие подозрения в измученной душе, теперь еще и задержка… Ну что там
стряслось?
— Сам теряюсь, — бургомистр аж трижды развел
руками. — Как гром с ясного неба! Таш лежал у меня дома, я его с собой не
таскаю — провинция, знаете ли, вызовы редки, а самому докладывать нечего. И
вдруг он начинает пищать, домоправительницу перепугал до смерти, давненько не
слышала этого писка, вызова, не сообразила поначалу. В передней был габелар,
сунул его в карман, прискакал ко мне… Его превосходительство губернатор передал
королевский приказ: немедленно объявить шаррим. Я, грешным делом, стал уже
забывать, что это за шаррим такой, его превосходительство тоже, по-моему, не
сразу вспомнил… И — никаких объяснений.
— Вы не расспрашивали? — пронзил Сварог местное
руководством взглядом, прикидывая, не повторить ли спич про любовницу, чтоб
хоть капельку разговорить увальня.
— Его превосходительство? Ох, лаур, не с моего шестка…
Впрочем, было заявлено: объяснения и более точные инструкции воспоследуют.
Великие небеса, а у меня осталось шесть габеларов! Да их и была-то дюжина.
Четверо уехали по деревням со сборщиком податей, двое с такого похмелья, что
под угрозой смертной казни не встанут. Господа гвардейцы тоже, наверное, уже в
лежку, на них рассчитывать нечего…
— Какие гвардейцы? — насторожился Сварог.
— Вчера утром приехали, да пока что задержались.
Малиновые драгуны. Десять рядовых с кадет-лейтенантом, ремонтеры. Чепраки без
королевской короны, значит, они вне строя — ибо ремонт лошадей в мирное время к
понятию воинской командировки не относится, а считается поездкой по текущим
делам полка, я сам немного служил, знаю… А когда господа малиновые драгуны вне
строя, перепить их могут разве что синие мушкетеры. Признаться, я опасаюсь за
трактир, он у нас лучший из трех… В общем, у меня шесть разленившихся
дуболомов. Что, если его превосходительство прикажет выставить заставы? И как
мне с шестью людьми обеспечить задержание беглецов? Я представления не имею
еще, что за беглецы, но ясно, что терять им нечего, и они мне такое устроят при
попытке задержания… Может, собрать городское ополчение? Конечно, смех один, два
года не было ни смотров, ни учений…
— Если узнаете что-то новое, обращайтесь ко мне, —
сказал Сварог. — Я обитаю вон там, напротив. И людей у меня… кое-какое
количество. Видавших виды. Всегда готов услужить, как дворянин дворянину.
