Марина встретила меня улыбкой. Под вешалкой меня уже ждали тапочки, в которые я переобулся.
Стол был накрыт в первой комнате. Ничего похожего на романтический ужин. Никаких подсвечников на столе. Аккуратная сервировка, нарезанные колбаса и сыр. Горячее еще на кухне, а бутылка красного вина уже здесь, но еще не открыта - ждет меня.
Я заметил вдруг отсутствие детской кроватки. Марина вышла на кухню и я из любопытства заглянул в спальню - кроватка теперь стояла там.
Промелькнула странная мысль, будто я в гостях у Кости, а не у Марины. Просто пока он где-то задерживается, но мы решили его не ждать. И тут же в сознании каким-то импульсом возникло ощущение вины. И спровоцированная этим ощущением мысль спросила: "Как ты можешь приходить в разрушенный тобою дом?" Но я не испугался этого вопроса, словно был у меня сильный психологический иммунитет. Я просто вспомнил, что исполняю долг.
В этот момент в комнату зашла Марина. Она поставила на стол большое блюдо с битками и варенной картошкой.
- Ой! Хлеб! - вспомнила она.
- Я нарежу! - твердо прозвучал мой голос и я последовал за ней на кухню.
Потом она нашла штопор и я открыл вино. Разлил по бокалам. Мы уселись за стол. Я взял бокал в руку и тут мною овладело смятение - ситуация требовала тост, а мне вдруг показалось, что произносить тост в этой квартире неуместно, так же неуместно, как шутить на похоронах. И мой взгляд опять пробежался по стенам в поиске доказательств траура, какой-нибудь черной ленточки, фотографии... Я вспомнил, как уже безуспешно искал здесь фотографию Кости. И снова возникло ощущение, что он жив и сейчас придет. Недаром Марина называет до сих пор себя женой Кости, а не его вдовой. Я держал бокал навесу и чувствовал, как дрожит моя рука. А Марина смотрела на меня как-то странно, и тоже держала в руке бокал с вином. Наконец она сказала:
- Ну, за приближение Нового Года!
И я с радостью поддержал этот тост, мы чокнулись и звон хрусталя оживил тишину квартиры, снял мое напряжение.
- Поставить музыку? - спросила Марина, подождав, пока я допью вино.
Я кивнул. Она принесла из спальни кассетник. Включила. Зазвучал легкий джаз.
- Годится? - она посмотрела на меня с услужливостью во взгляде.
- Да.
Я чувствовал, что она хочет говорить, но сам никак не мог начать разговор. Есть в полной тишине тоже было неприятно, в этом было что-то траурное, что-то от поминок. Я снова налил вина - это было самым легким заполнением паузы.
- За то, чтобы все плохое осталось в этом году, а все хорошее перешло в новый год! - произнес я тост и тут же подумал, что понимать его можно по-всякому.
Но Марина кивнула, улыбнулась. Отпила из бокала.
- Не дай бог, чтобы этот год когда-нибудь повторился... - выдохнула она, но на лице присутствовала улыбка.
- Я тоже жду, когда этот год закончится. - Признался я. - Это был самый худший год в моей жизни, - продолжил я и осекся. Посмотрел на Марину, испугавшись вдруг ее возможных расспросов.
Но Марина только улыбалась и думала о чем-то своем. Ее улыбка была тихой и уставшей и я решил, что именно эта улыбка очень подходит ее лицу.
- Я так привыкла в последнее время к тишине, - заговорила Марина. - А сначала, когда Кости не стало, я думала, что сойду из-за нее с ума. Целую неделю звонил телефон, спрашивали: что случилось, что я знаю... А потом как отрезало. И тишина... Я в этой тишине поумнела... Сначала плакала, а потом думаю - это же не я умерла! Я же жива!.. Убрала весь траур к чертям, все фото... Уходя - уходи... Мертвый должен быть добрым, что ли, к живым... Он не должен постоянно напоминать о себе... Вы извините, что я так о Косте... Вы его знали... Давайте на "ты"?
- Давай, - сказал я.
- Налей еще, - попросила Марина. И тут же заговорила дальше, даже не глядя на вновь наполненный бокал. - Понимаешь, мне кажется, что я давно уже одна... Костя... Он постоянно пропадал, мотался по своим делам то в Крым, то в Москву. Он ведь в следующем году собирался в университет на юридический поступать. Говорил, что все договорено и все экзамены - чистая формальность. Обещал, что как только начнет учиться - всю свою торговлю бросит и будет дома сидеть, мне с Мишей помогать... денег он на несколько лет вперед заработал...
- Какую торговлю он собирался бросать? - подумал я. И тут до меня дошло, что Марина ничего о своем муже не знала. Да и это было совершенно естественно. Она знала одного Костю, а меня жизнь столкнула с совсем другим. Правда, в результате погибли оба...
- ...но его уже нет, а мне надо жить, надо растить Мишку... говорила Марина.
Наконец, она заметила наполненный бокал. Взяла его в руку.
- Я тебя раньше не знала, да Костя мне и не рассказывал о своих друзьях. Здесь они не появлялись... Он сам этого не хотел... Может поэтому мне так легко тебе все это говорить... Извини, конечно... Ну... давай, может, выпьем за счастье в новом году!
Звон хрусталя не вписался в звуки негромкого джаза.
Мы выпили и я заметил, что бутылка уже почти пустая.
"Надо домой собираться", - подумал я.
Вдруг в спальне заплакал ребенок и Марина встала из-за стола.
- Я его сейчас покормлю и вернусь.
Я остался в комнате один. Тоже поднялся - решил размяться. Прошелся вокруг стола, подошел к телевизору и увидел на его полированной поверхности свой почерк: "Добрый вечер!". Буквы уже покрылись новой пылью, но все еще читались. Я навел их, освежил надпись.
Когдя Марина вернулась, я попробовал откланяться, но не получилось.
- А торт? - спросила она. - Я же полдня на кухне провела...
Я сразу сдался. Сел на свое место. К торту Марина принесла чай и ликер. Поставила маленькие стопочки.
Уходил я от нее около полуночи. На прощанье она чмокнула меня в щеку. Попросила звонить ей и тогда я сказал, что у меня нет ее телефона. Она нашла ручку и записала мне ее номер на маленьком календарике.
Уже дома я заметил, что календарик был на следующий год.
