Заедая горький крепкий кофе шоколадкой, Виктор думал, что хоть его обычный мир как бы проще и грубее, но и этот мир с мягкими диванами, низенькими приземленными столиками с черными стекляными столешницами, с вежливыми барменами, этот мир тоже ему нравится. Пускай он здесь редкий гость, но ничто ему не запрещает превратиться в более частого гостя. Может, он когда-нибудь придет сюда с Ириной и дочкой. Жизнь, какой бы она ни была порой трудной и серой, все равно улучшается. Может, когда-нибудь они будут даже обедать по воскресеньям в ресторане всей семьей? Хотя зачем? Можно и дома вкусно приготовить…
Мысли его стали входить в противоречие друг с другом. Это усталость, понял Виктор.
Попросил у бармена еще чашечку кофе. Пересел к окну, из которого открывался красивый вид на Крещатик, на фонтаны площади Независимости.
Бармен нашел его глазами и вторую чашечку с шоколадкой поставил перед Виктором уже в другом месте.
Виктор кивнул. Как-то очень легко он привык, что кто-то может учтиво приносить ему кофе.
Взгляд его упал на рекламный дирижабль, болтавшийся в воздухе на канате на холме слева. Дирижабль рекламировал «Адидас».
«Это же то самое место, откуда взлетел Броницкий!» — понял Виктор.
Нет, он с самого начала знал, что именно оттуда взлетел дирижабль с высокопоставленным трупом. Он просто до этого момента не имел возможности так хорошо рассмотреть это место.
Взгляд его ушел дальше, на площадь перед Главпочтамтом. Он заметил будку ГАИ и сидящего в ней милиционера.
Глотнул горького кофе, провел между будкой и дирижаблем невидимую прямую линию. Расстояние между ними было небольшое и, наверно, со стороны будки дирижабль тоже был хорошо виден.
Решив потом посмотреть на дирижабль снизу, Виктор допил кофе, подошел к стойке, расплатился. Прежде чем выйти, остановился перед стоявшим в виде раскрытой книжки меню. Пробежал его глазами и замер, удивленный. В меню буфета значились не только конфеты, пиво, кофе и прочие напитки. Там же предлагались отбивные, жареный картофель, курица и блины с красной икрой.
Озадаченный, он подошел к бармену.
— Еще что-нибудь? — опередил его вопросом молодой человек с бабочкой, — Извините, — Виктор вдруг запнулся. Ему не хотелось выдавать себя. Он испугался, что как только начнет задавать вопросы — все уважение, вся учтивость бармена испарятся. Ведь автоматически Виктор перейдет из разряда клиента в разряд следователя.
— У вас есть блины с икрой? — спросил после заминки Виктор.
— Есть, — кивнул бармен. — Надо только минут пять-десять подождать — горячее мне поднимают из ресторана. Позвонить?
— Нет-нет, спасибо. Мало времени. — Виктор вздохнул с облегчением. — В другой раз.
— Приходите еще, — улыбнулся бармен.
— Приду, — пообещал Виктор.
Вниз он спустился пешком. Снова ноги повели его прочь от автостоянки. Он спускался, по ступенькам лестницы ведущей к фонтанам. Поравнялся с дирижаблем, подошел к нему.
Площадка, над которой парил дирижабль, была обнесена красными дорожными барьерчиками. Нижний конец каната был привязан к большому газовому баллону.
Рядом на земле лежали еще два таких баллона, стянутых вместе в двух местах брезентовыми ремнями. Рядом никого не было.
Потоптавшись под дирижаблем, Виктор спустился к фонтанам, перешел на другую сторону площади. Оглянулся на дирижабль. С этой стороны он особенно сильно бросался в глаза.
Прогуливаясь, остановился рядом со стеклянной будочкой ГАИ. Отсюда тоже был отличный вид.
Из будки вышел сержант, строго посмотрел на Виктора.
— Вам что здесь надо? — спросил он недовольным голосом.
— Ничего, просто прогуливаюсь…
Виктору снова не захотелось раскрываться и задавать гаишнику уже возникшие в голове вопросы. Это можно будет сделать и попозже. Зачем сейчас себе настроение портить.
Вернувшись к спуску в подземный переход, он еще разок посмотрел на дирижабль.
«Нет, — решил Виктор, — может, и хорошо, что пришлось сюда приехать…»
Как-то мысли сами вернули его к Максиму Ивину.
«Надо ехать в Москву и как можно быстрее, — подумал он. — Если неожиданно припереть его к стенке, он, может, и расскажет все…»
Ночью, сидя на кухне, Виктор позвонил Георгию. Голос у того, к удивлению Виктора, оказался бодрый. Мысль о поездке в Москву он после недолгой паузы одобрил.
— Хорошо, — сказал Георгий. — Завтра поедешь на два дня. Билеты привезут утром в райотдел. Только запомни мой совет: если почувствуешь, что он замазан, договорись о следующей встрече и немедленно возвращайся в Киев.
Ожидая билеты, Виктор не тратил времени даром. Он вызвал своего стажера.
Отправил его в ГАИ выяснить, кто дежурил в будке на площади Независимости в ночь с двадцатого на двадцать, первое мая. Найти его и допросить. Узнать: видел тот гаишник что-нибудь или нет.
Когда окрыленный новым заданием стажер Занозин почти бегом выскочил из кабинета, Виктор расслабился. Сунул в стакан с водой кипятильник. Достал баночку из-под майонеза с молотым кофе, две ложечки. Подготовил и второй стакан с водой, после чего позвонил майору Крысько.
— Товарищ майор, зайдите ко мне на кофе! — проговорил Виктор в трубку наигранно-сухим голосом.
— Ну ты охамел! — рассмеялся в ответ майор. — У тебя хоть сахар есть?
— Так точно!
— Хорошо, иду.
Пока майор шел по коридору, Виктор затолкал свою дорожную сумку с вещами под стол — Крысько еще не знал, что лейтенант этим вечером едет в Москву.
* * *
Ник сам удивился живучести своего немецкого. Вроде и учил давно, а на вокзале Берлин-Зоопарк сумел не только спросить в «Информации», когда и откуда уходит поезд на Коб-ленц, но даже понял ответ долговязого парня в скучно синей униформе с биркой на груди, на которой значились его имя и фамилия.
— Ну че? — спросил Сергей Сахно, стоявший с двумя чемоданами в трех метрах от справочной будки.
— Вторая платформа, третий путь. Поезд через полчаса. Мимо прокатил свою желтую тележку уборщик вокзального мусора, одетый в свободный комбинезон и тоже с биркой на груди.
Ник проводил его взглядом. Его посетило ощущение легкой отмороженности — словно был он водолазом, опущенным в подводное царство, где и мир был другим, и рыбы — невиданными. Вот-вот те, что сверху, дернут за шланг, по которому воздух идет, и вытащат его обратно, наверх…
Нет, сразу не вытащат, подумал в ответ на свои ощущения Ник. В лучшем случае через месяц-два. А за эти месяц-два еще неизвестно, что произойдет…
— Ну че, поперли? — спросил Сахно, уставившись с ухмылкой на Ника. — Ты что, первый раз за бугром? Неужто в ответственные загранкомандировки раньше не посылали?
