Как и большинство бедных кварталов, фавела Росинья карабкалась по склону шогго, огромного холма, одного из тех, что окружают Рио. Никки приникла к окну, разглядывая сотни лачужек, прилепившихся к холму. Сложный лабиринт из охристого кирпича, казалось, в любую секунду может поползти вниз.
По мере того как машина удалялась от «асфальта»,
[64]
все явственнее обнаруживался парадокс Рио: самыми красивыми видами города можно было любоваться из самых бедных кварталов. Труднодоступное орлиное гнездо открывало фантастическую панораму пляжей Леблон и Ипанема. И не только. Возвышаясь над цитаделью, фавела представляла собой великолепный наблюдательный пункт за нижним городом, чем и объясняется то, что наркоторговцы облюбовали ее в качестве генерального штаба.
Себастьян дал задний ход. Уже близок въезд в фавелу, но дорога закрутилась улиткой и закупорила въезд. Только стареньким мотороллерам и фыркающим мототакси удавалось пробраться по ней.
— Лучше остановиться здесь, — посоветовала Кристина.
Себастьян припарковал машину на обочине. Все трое вылезли из внедорожника и пешком прошли ту сотню метров, которая еще оставалась до Росиньи.
На первый взгляд фавела не производила впечатления той беспросветной нищеты, о которой пишут в туристических путеводителях. Никки и Себастьян приготовились очутиться в темных и мрачных закоулках, а оказались на городской окраине, где живет простонародье. Чистые улицы, бетонные домики с водопроводом, электричеством и телевизионными антеннами. В домиках иной раз даже по три этажа, и все покрыты графити. Яркие рисунки на стенах вносят ноту радости и хорошего настроения.
— В Рио каждый пятый житель живет в фавеле, — объяснила Кристина. — Большинство тех, кто здесь живет, честно зарабатывают на жизнь: работают кормилицами, помощницами по хозяйству, медсестрами, водителями автобусов, даже учителями…
Никки и Себастьян узнали пряный запах мяса на вертелах и кукурузы, с которым уже познакомились на пляже. Оживления меньше, больше лени — атмосфера более спокойная. Из домов несется оглушительная музыка, все слушают байле-фанк.
[65]
На главной улице мальчишки гоняют мяч, считая себя Неймарами.
[66]
Мужчины всех возрастов сидят на террасах кафе, потягивая из бутылок пиво «Бамберг», а женщины, порой совсем юные, возятся с младенцами или болтают, сидя у окон.
— Недавно у нас побывали солдаты и полиция, — извиняющимся тоном сообщила Кристина, когда они проходили мимо огромной пестрой фрески, изрешеченной пулями.
Вскоре они покинули центральные улицы и углубились в путаницу крутых узких улочек, похожую на лабиринт из лестниц. Мало-помалу атмосфера изменилась, теперь фавела выглядела куда менее привлекательной. Дома больше походили на сараюшки, сколоченные из обломков кораблекрушения. Возле дверей груды мусора. Над головами обвисшие допотопные электрические провода. Никки и Себастьян, обеспокоенные и напряженные, с трудом пробирались сквозь толпу облепивших их ребятишек, клянчащих милостыню.
— Муниципалитет обычно следит за чистотой только на главных улицах, — пояснила Кристина.
Трио под предводительством юной официантки замедлило шаг, пропуская вереницу крыс. Спустя пять минут они перевалили на другую сторону холма, где лачуги стали еще более жалкими.
— Мы пришли, — объявила Кристина и постучала в окно лачужки, которая готова была рассыпаться на глазах.
Ждать пришлось недолго, дверь открыла старая сгорбленная женщина.
— Мать Флавии, — пояснила Кристина.
— Bon dia, Senhora Fontana. Voce ja viu Flavia?
[67]
— Ola, Cristina,
[68]
— поздоровалась старуха и что-то ответила, по-прежнему стоя у полуоткрытой двери.
Кристина повернулась к американцам и перевела:
— Госпожа Фонтана ничего не знает о дочери вот уже два дня и…
Девушка не успела закончить фразу, потому что старуха снова заговорила. Не понимая ни слова по-португальски, Никки и Себастьян вынуждены были присутствовать немыми свидетелями при беседе двух бразильянок.
«Как может быть эта старуха матерью двадцатилетней девушки?» — недоумевала Никки, рассматривая старую бразильянку. Изрытое глубокими морщинами лицо говорило о жизни в постоянном страхе, о недоедании и недосыпе. На вид старухе было не меньше семидесяти. Она то и дело жалобно вздыхала и, судя по остановкам, говорила отрывочно и бессвязно.
Кристина вынуждена была прервать ее и перевела:
— Она говорит, что в начале недели Флавия привела к ним в дом молодого американца и его сестру.
Никки открыла бумажник и протянула старухе фотографию близнецов.
— Eles sao os unicos! Eles sao os unicos!
[69]
— узнала старуха.
Сердце у Себастьяна бешено забилось. Наконец-то они у цели!
— Куда они отправились? — торопливо спросил он.
Кристина перевела его вопрос, а потом ответ.
— Позавчера на рассвете к ним явились вооруженные люди. И увели с собой Флавию и ваших детей.
— Вооруженные люди? Кто они?
— Os Seringueiros! — закричала старуха. — Os Seringueiros!
[70]
Никки и Себастьян вопросительно смотрели на Кристину.
— Серингейрос, сборщики, — недоуменно проговорила та. — Я не знаю, о ком идет речь.
Крики старухи привлекли внимание соседей. Кумушки оставили свои телесериалы и, свесившись из окон, приготовились наслаждаться уличным спектаклем. Появились хмурые мужчины и разогнали ребятишек, готовясь разузнать, что здесь происходит.
Кристина обменялась еще несколькими словами со старухой.
— Она согласна показать вам комнату Флавии, — объявила она. — Кажется, ваши дети оставили у нее свои вещи.
Никки и Себастьян с колотящимся сердцем вошли вслед за старухой в лачугу. Внутри она оказалась ничуть не лучше, чем снаружи. Кое-как сколоченные фанерные щиты служили перегородками. Комнатой Флавии был закуток, который она делила с кем-то еще, так как там стояло две кровати. На одной лежал бежевый кожаный рюкзак Камиллы, который она обычно брала с собой в путешествия. Дрожащими руками Себастьян взялся за него и вытряхнул на кровать все, что там было: джинсы, две майки, белье, косметичка. Ничего интересного, кроме… Кроме мобильника! Он попытался включить его, но телефон разрядился, а зарядки в рюкзаке не оказалось. Крайне огорченный Себастьян сунул мобильник в карман, собираясь заняться им позже. В любом случае они вышли на верную дорогу. Камилла и Джереми все-таки добрались до Бразилии и пришли в эту лачугу вместе с юной Флавией, а потом их похитили неведомые «Серингейрос».
