— Where?
[24]
Тунисец с подозрением оглянулся.
— Я не могу разговаривать с вами здесь, — продолжал он по-английски.
— Прошу вас! Это очень важно!
Юсуф по-арабски обругал двух своих «коллег», которые подошли слишком близко, не сводя с него глаз.
— Знаете что… — начал он нерешительно. — Подождите меня, пожалуйста, в «Подкове». «Подкова» — это маленькое кафе на улице Бельом, всего в ста метрах от метро, как раз за магазинами «Тати». Я подойду буквально через пятнадцать минут.
— Конечно! Спасибо вам! Спасибо!
Себастьян воспрял духом, у него появилась надежда. Он оказался прав, что упорно продолжал поиски. На этот раз ему повезло. Он напал на след.
Себастьян перешел улицу, оказался на бульваре Барбес и двинулся вдоль огромного магазина с ярко-розовой вывеской, на которой синими буквами красовалось «Тати». Этот магазин одним из первых открыл выгоду распродаж, и вот уже полвека его вывеска оживляет квартал. В поисках выгодных покупок покупатели роются в больших пластиковых контейнерах, выставленных вдоль тротуара. Платья, брюки, рубашки, сумки, белье, пижамы, игрушки… Контейнеры переполнены всем и ничем: сюда сбросили вперемешку остатки партий, залежавшийся на складе товар, уцененные и нераспроданные вещи.
На противоположной стороне тротуара разложили свой товар другие разносчики, эти предлагают поддельные сумки «Вуитон» и контрабандные духи.
Себастьян свернул на улицу Бервик, которая вела к улице Бельом. Барбес — густо населенный и всегда оживленный квартал. Множество народа, громкие разговоры, которые производят впечатление ругани. Пестрота, движение, ощущение, что все вокруг кипит, подействовали на американца угнетающе. Даже дома и те тут были все вразнобой: к османовским
[25]
фасадам лепились здания из светлого известняка, а за ними виднелись муниципальные коробки.
Наконец Себастьян нашел кафе, о котором говорил Юсуф. Бистро с узкой дверью, зажатое между магазинчиком свадебных платьев для цветных невест и парикмахерской африканских причесок. В кафе было совсем пусто. Остро пахло имбирем, корицей и вареными овощами.
Себастьян уселся за столик у окна и спросил кофе. Он хотел позвонить Никки, но удержался. Позвонит ей позже, когда будет знать что-то определенное, не стоит растравлять ее ложными надеждами. Он залпом выпил чашку эспрессо и посмотрел на часы. «Время, похоже, остановилось», — подумал Себастьян, грызя ногти. Приклеенная к стеклу афишка предлагала услуги мага-ведуна:
«Доктор Жан-Клод.
Избавит от порчи, снимет сглаз.
Вернет неверного супруга.
Любимый муж, любимая жена навсегда вернутся в лоно семьи».
«Вот к кому стоило бы обратиться», — с насмешкой подумал Себастьян и увидел входящего в кафе Юсуфа.
— У меня очень мало времени, — предупредил тунисец, усаживаясь напротив Себастьяна.
— Спасибо, что пришли, — поблагодарил его Себастьян и положил на стол фотографию Джереми. — Вы уверены, что видели моего сына?
Юсуф стал внимательно рассматривать фотографию.
— Совершенно уверен. Юный американец лет пятнадцати-шестнадцати, который сказал, что его зовут Джереми. Я видел его позавчера у Мунира, одного из наших «банкиров».
— Банкиров?
Юсуф отхлебнул кофе, которое себе заказал.
— На перекрестке Барбес-Рошешуар каждый день продается не одна сотня пачек сигарет, — объяснил он. — Продажа табака организована точно так же, как продажа наркотиков. Оптовики закупают товар у китайцев. Утром они приносят его на место и распихивают всюду, где только могут: по мусорным ящикам, в ящики под витринами, в багажники машин, которые стоят в условленном месте. А потом мы продаем эти пачки, бегая по улицам.
— А «банкиры»?
— Они собирают выручку.
— Но что мог делать Джереми у этого Мунира?
— Не знаю, но мне показалось, что его держат там против воли.
— Где живет этот Мунир?
— Улица Капла.
— Далеко отсюда?
— Не слишком.
— Пешком можно добраться?
— Да, но я не советую вам этого делать. Мунир не простой человек и…
— Могу я вас попросить проводить меня к нему? Я хочу поговорить с ним с глазу на глаз.
— Я вам уже сказал, что это плохая идея.
Лицо у тунисца стало испуганным. Чего он боится? Лишиться работы? Привести с собой нежелательного свидетеля?
Себастьян постарался расположить его к себе.
— Я вижу, вы добрый человек, Юсуф. Отведите меня к Муниру. Вы понимаете, как я хочу найти своего сына.
— Хорошо, — сдался наконец тот.
Они вышли из кафе и по улице София вновь вышли на Барбес. Было два часа дня, солнце светило вовсю. Бульвар все так же кипел жизнью. Молодые, старые, дети, инвалиды. Женщины в чадрах, женщины в коротких юбках.
— Где вы научились говорить по-английски, Юсуф?
— В Тунисском университете. Я окончил факультет английской литературы и цивилизации, но полгода назад был вынужден покинуть родину.
— А мне казалось, в Тунисе все налаживается.
— Жасминовая революция и свержение Бен Али не создали рабочих мест по мановению волшебной палочки, — горько сказал он. — Жить в Тунисе по-прежнему очень трудно. Молодежи, даже с дипломом, рассчитывать не на что. Я решил попытать счастья во Франции.
— У вас есть документы?
Он отрицательно покачал головой.
— Ни у кого из нас нет документов. Мы все приехали сюда на «Лампедузе» прошлой весной. Я ищу квалифицированную работу, но это практически невозможно, не имея документов. Я не особенно привередлив, но мне удалось пристроиться только к продаже сигарет. Мы вынуждены жить в мире, где царит мошенничество, где каждый за себя. И выбирать остается только между воровством, торговлей коноплей, кражей мобильников, подделкой документов и продажей сигарет…
— А куда смотрит полиция?
Тунисец расхохотался.
— Для очистки совести полицейские совершают рейды каждые десять дней. Ночь проводишь под арестом, платишь штраф и снова возвращаешься на улицу.
Юсуф шагал быстро, его ждала работа, он дорожил временем.
Себастьян с трудом выдерживал темп, заданный тунисцем. Чем дальше они шли, тем сильнее возрастало его беспокойство. Честное слово, такая удача не могла быть правдой. С какой стати его сын мог оказаться у какого-то спекулянта сигаретами за шесть тысяч километров от Нью-Йорка?
