Жив! Слава богу!..
Первый был жив. А вот его телохранитель…
Начальник службы безопасности лежал в уже подсыхающей, почти черной луже крови, устремив открытый, бессмысленный взгляд еще не остывших глаз в небо. В его руке был намертво зажат взведенный, с патроном в стволе, с опущенным флажком предохранителя пистолет…
Воя сиренами, подъехали милицейские «бобики» и машины «Скорой помощи». Стонущего и охающего Главу администрации положили на носилки и погрузили в машину.
Милиционеры, выстроившись в цепь, побежали к дому, из которого предположительно вел огонь киллер. Милиционеров было много, и происходящее напоминало фронтальную атаку на позиции закрепившегося противника.
— Левее, левее заходи!
— Отделение, за мной, шагом марш…
Милиционеры взяли в кольцо подозрительный квартал, но никого не нашли. Объявленную было операцию «Перехват» быстро свернули, так как никто не знал, была ли у преступника машина, а если была, как выглядела. Убийцу не нашли.
Нашли еще два, с проломленными головами, трупа. Рядом с ними нашли орудие убийства — молоток. Нашли висящий на гвоздике окровавленный фартук. И нашли на подушке, положенной на стоящий на столе табурет, винтовку с оптическим прицелом…
Глава администрации лежал в одноместной палате больницы «Скорой помощи». Ему очень сильно хотелось спать, так как ему вкололи успокаивающее. Но он не мог уснуть. Не мог позволить себе уснуть до того, как все станет ясно…
Потому что ничего не было ясно!
Почему он попытался убить его, если заказан был другой? И почему, пытаясь убить его, все же убил того, кого должен был убить?
Почему хотел убить?
Почему не убил, если хотел?
Почему убил?..
Через каждые пять-десять минут раненый требовал телефон.
— Вы нашли его?
— Ищем.
— Плохо ищете…
И, не выждав четверти часа, снова:
— Нашли?
— Пока нет…
Вот это «пока нет» очень сильно беспокоило больного, лежавшего в одноместной палате. Во всем остальном дело складывалось довольно удачно. Начальник службы безопасности погиб очень естественным образом — прикрыв телом своего шефа от выстрела. Заподозрить в его смерти злой умысел никому в голову не придет. В том числе не придет в головы руководителей местной безопасности, которые давно встали поперек дороги и горла. А теперь вот прошляпили покушение на Главу региона. Такое не прощается. Тем более что в архивах ФСБ найдется несколько анонимок, предупреждающих о возможном против местной власти теракте. Надо будет через губернаторов скорректировать новое назначение, продвинув своего человека. И таким образом связать руки ФСБ, после чего…
Вот только киллер… Что с ним-то делать?..
Глава администрации снова схватился за телефон:
— Нашли?
— Еще нет, но обнаружено место, откуда преступник вел огонь.
— Откуда?
— Из девятиэтажки, которая расположена напротив детского сада. Из окон квартиры на восьмом этаже.
— Как он там оказался?
— Убил хозяев квартиры. Мужа и жену.
— Как убил?..
— Молотком. Он убил их на кухне, молотком…
Глава администрации вдруг понял, почему он не может уснуть, несмотря на обезболивающее, и почему каждые десять минут хватается за телефон. Он просто боится. Боится исполнителя, которого сам же нанял! И который, для того чтобы убить его, убил еще трех человек.
Почему он хотел его убить?.. И, собираясь убить его, убил еще трех человек?
Почему хотел убить того кто давал ему за работу деньги, большие деньги? Руку дающую лижут, а не кусают. А он укусил.
Или он просто сумасшедший, который сам не знает, что творит? Может, так? И тогда в его поступках не надо искать скрытого смысла. Он просто любит убивать и поэтому готов убить кого угодно, подчиняясь своим спонтанным желаниям.
Просто любит убивать…
Тритон никогда не действовал спонтанно. Он всегда знал, что и зачем делает и какой навар с того будет иметь — и когда был мелким, бомбившим киоски рекетиром, и когда кровью и страхом подмял под себя целый город, и когда по поручению вытащивших его из камеры смертников новых хозяев мочил неугодных им людей.
В этот раз он тоже знал, что делал. В этот раз он это знал даже лучше, чем всегда. Ему нужна была должность, чтобы разом решить свои проблемы. Все проблемы и разом. Для чего он пошел на эту, смерть против назначения, сделку.
Он прекрасно понимал, что слова в ней ничего не значат, что пообещать можно что угодно, а потом от всего отказаться. Но также он понимал, что скрепление сделки договором невозможно. Что нельзя написать — он, с одной стороны, Глава области, с другой, берут на себя взаимные обязательства… Предмет договора не мог быть зафиксирован на бумаге. Но должен был быть зафиксирован как-то иначе.
Как?
Тритон хорошо знал природу людей. Вернее, знал их слабые места, в которые если бить, можно добиться чего угодно, от кого угодно.
Владельцы киосков тоже вначале не хотели признавать его, не хотели платить, но потом, когда он откусывал им пальцы плоскогубцами или отрубал руки кухонным, для разделки мяса топориком, быстро меняли свое мнение. Люди боятся боли и боятся за свои шкуры. Если эти шкуры слегка повредить, они соглашаются на все. Все, без исключения!
Устные договоры надо скреплять не чернилами на бумаге, надо скреплять кровью! Кровью другой стороны. Первый выстрел должен быть не в жертву, в заказчика, чтобы он мог почувствовать, как это больно, когда в тебя попадает пуля. И как это страшно…
Главу администрации он выцелил первым. Его нельзя было убить и нельзя было покалечить, нужно было только напугать.
Тритон выбрал мякоть руки возле плеча. Это гарантировало сильный удар, сильную боль и ощущение, что если бы несколько сантиметров в сторону, то пуля попала бы в голову.
И тогда все…
Для того чтобы попасть в руку, не повредив кость, надо было быть хорошим стрелком. Тритон был хорошим стрелком. Пуля по касательной перерезала мышцы руки, не задев кость. Но тем не менее рана была глубокой и болезненной. Такой, какой и должна была быть.
Тритон выждал два дня. Через два дня он набрал известный ему номер…
— Это я.
— Кто я?
— Я…
Глава администрации несколько раз ткнул здоровой рукой и зажатым в ней мобильным телефоном в сторону двери. Медсестра все поняла и быстро вышла.
— Ты, гад, зачем меня…
Но быстро взял себя в руки. Надо узнать, где он находится, и сообщить в горотдел. Надо под каким-нибудь предлогом прервать разговор и позвонить…
