В транспорте и на базарах только и разговору было, что об убитых детях.
Желая сбить готовый выплеснуться на улицы накал страстей, Глава областной администрации провел в прямом эфире пресс-конференцию с участием местных руководителей МВД и ФСБ.
— Мы мобилизовали все имеющиеся в нашем распоряжении возможности…
…выделены лучшие силы…
…следственные бригады работают круглосуточно…
…надеемся в самое ближайшее время доложить имена людей, причастных к данному преступлению…
В стенах горотдела милиции и областного Управления ФСБ мобилизованные со всей области следователи строили версии происшествия. Иногда самые фантастические, потому что реальных зацепок не было.
Мотивы преступления были непонятны.
Способ проникновения преступников в охраняемый дом неясен. Заборы целы, сигнализация исправна, двери не взломаны, следов борьбы нет. И тем не менее…
Преступников никто не видел.
А те, кто видел, указать на них не могут. Потому что мертвы.
Пожалуй, именно это — хладнокровный расстрел всех свидетелей — отличало данное преступление от прочих.
И еще безжалостное убийство детей…
— …На основании отдельных фактов, которыми мы располагаем, можно предположить, что убийство совершили люди с нарушенной психикой, отличающиеся нелогичностью поступков, что значительно усложняет их розыск…
Оправдания силовиков звучали неубедительно. И народ продолжал роптать. Левая пресса открыто сомневалась в профессионализме генералов, ведущих расследование.
На встречах с трудовыми коллективами руководство области слышало обидные, иногда оскорбительные упреки в адрес власти.
В администрацию стали поступать коллективные письма с требованием введения в области чрезвычайного положения. Атмосфера накалялась.
Советники намекали Главе областной администрации, что пора искать козлов отпущения.
И гром грянул.
Глава администрации обнародовал согласованный с Москвой приказ об отстранении руководства областного УВД от служебных обязанностей…
Потому что своя рубашка ближе к телу, чем чужой мундир.
Но еще более потому, что глава областной администрации давно не ладил с местным руководством МВД. И теперь представился случай… Который только дурак упустит…
Глава администрации вызвал Начальника службы своей безопасности.
— Мне нужна информация по высшему офицерскому составу областного УВД.
— Какого характера?
— Кадрового.
— На каких позициях акцентировать внимание?
— На одной. Преданность существующей власти.
Главный телохранитель понял больше, чем услышал. Понял, что шеф решился, используя удобный момент, подмять под себя областную милицию.
— Требуется инициативный работник или…
— «Или».
— Тогда искать не надо. Тогда подойдет третий зам…
Третий человек в областном УВД был человеком Начальника службы безопасности. Но его одного, кажется, было мало.
— Подготовь список твоих людей, направляемых на укрепление областного УВД. Из самых надежных. И подготовь список старших офицеров облуправления, которые выказывали свою нелояльность…
Новая метла начала мести по-новому.
— И вот что еще… Составь докладную записку по работе местного ФСБ за текущий период вплоть до участия в расследовании последнего убийства.
— ФСБ уголовкой не свалить.
— Убийство детей это не уголовка. Это уже политика! Особенно если принять во внимание общественный резонанс.
— Вплоть до стихийных демонстраций населения с выдвиженим правительственных лозунгов.
— Но… но демонстраций не было.
— Разве не было? А мне кажется, были.
— Когда?
— Завтра…
Не упустил свой шанс шеф. Вовремя сориентировался обратив себе во благо чужую беду. Теперь областное УВД станет карманным. И ФСБ притихнет. А там глядишь…
Ей-богу, если бы того убийства не было, его следовало бы придумать!..
Через несколько дней главный телохранитель вспомнил эту свою случайную мысль. В разговоре с начальником следственного управления, при отборе громких «висяков», необходимых для подтверждения нерадивости, а если повезет, коррумпированности отправленных в отставку милицейских генералов…
— А начальство что?
— Начальство как обычно. По три раза на дню собирали оперативные совещания, где ругались матом и грозили содрать погоны…
— То есть — оказывали давление на следствие?
— Ну да, конечно, оказывали. А как иначе? У нас ведь народ толстокожий, пока в морду кулаком не ткнуть, не пошевелятся.
— И что, помогло?
— Что помогло?
— Сдирание погон следствию помогло?
— Нет.
— Неужели никаких зацепок?
— Никаких. Полное отсутствие фактического материала. Свидетелей нет, отпечатков пальцев нет, оружие по картотекам не проходило…
— А что тогда есть?
— Трупы есть. В большом количестве.
— Вы хотите сказать, что следствие зашло в тупик?
— Ну почему сразу в тупик, — вяло возразил следователь. — Отсутствие прямых улик еще не обозначает провала следствия. Есть другие методы… В настоящий момент прорабатывается версия заказного характера убийства. Очерчен круг людей, потенциально заинтересованных в смерти потерпевшего…
— Вместо преступников ловить тех, кого обрадовала смерть жертвы? — вольно интерпретировал древнюю, как мир, розыскную формулу телохранитель Первого лица Региона.
— Но это может оказаться эффективней, чем искать наемных убийц, которых давно уже нет в Регионе, а возможно, и в живых. А заказчик наверняка здесь. Так как заказчик местный.
— Почему вы уверены, что местный?
— Потому, что просто так детей не убивают. И еще потому что это не первое убийство. Мы подняли нераскрытые дела и обратили внимание…
— Один и тот же почерк?!
— Нет, почерк как раз разный. Но прослеживается определенная связь между людьми, ставшими жертвами преступлений. Большинство из них при жизни имели частые деловые контакты или входили в одни и те же финансовые, и криминальные группировки.
Черт возьми! А ведь действительно, это убийство не первое. Были и другие, где тоже гибли не последние в городе люди. Просто гибли не так громко. В одиночку, без жен и детей.
— Мне необходимо это дело. И все дела по нераскрытым убийствам за последние два года. Кроме, конечно, бытовухи.
