Президенту России позвонил президент США. И почти тут же — президент Франции. И в очередных неофициальных, о которых никто ничего не узнал, разговорах о погоде и здоровье подтвердили свою озабоченность… И предложили свою помощь… Выкладки, приведенные в докладах силовых министерств, их не убедили. Своим силовикам они верили больше, чем чужим.
Президенту России оставалось либо принять предложенную со стороны помощь, либо разобраться в данном непростом вопросе своими силами. Разобраться по существу… Вне зависимости от диктующей свои не всегда верные решения политической конъюнктуры.
Требовалась третья, находящаяся вне политики, сила.
И Президент России вспомнил еще об одной силовой структуре. Неофициальной. Доставшейся ему в наследство от прежних президентов и Генеральных секретарей. Подчиненной лично ему. И потому не участвующей в общей политической сваре.
Президент вспомнил о Конторе…
Глава 3
Город Краснозареченск был небольшой. Вернее, даже маленький. Но имел все атрибуты большого — четыре мелкооптовых рынка, полтысячи мелких магазинчиков, которые в прошлом нищем веке не потянули бы на звание даже купеческой, очень средней руки, лавки, и без счету киосков и иных розничных торговых точек.
В городе Краснозареченске была своя налоговая инспекция, налоговая полиция и свой рэкет, который собирал положенные ему отчисления гораздо эффективней налоговой инспекции и налоговой полиции. Собирал раз в неделю. С четырех оптовых рынков, полутысячи магазинчиков и бессчетных киосков.
В магазинчики и киоски являлись одинаковые, как оловянные солдатики из одной коробки, молодые люди и собирали деньги. Продавцы вытаскивали из-под прилавков причитающиеся им суммы. И сверх того, в качестве личного презента, предлагали пачку сигарет или чего-нибудь сладкого. Рэкетиры были очень молоды, с трудным, лишенным сладостей детством и поэтому теперь, наверстывая упущенные в недалеком прошлом возможности, с удовольствием брали шоколадки и тянучки и тут же тащили их в рот.
Гонцы-рэкетиры сносили дневную выручку в один ничем не примечательный, кроме того, что в нем было семь этажей, коттедж. Вручали охране деньги. Расписок, равно как и других подтверждающих передачу денег финансовых документов, они не просили.
Теневая налоговая система России обходилась без усложненного бухгалтерского учета. Наверное, в силу недостаточного образовательного уровня большинства занятых в ней работников. Но что интересно, несмотря на недостаточный, в пределах обязательных четырех классов в школе при колонии общего режима, уровень образования, все требуемые суммы собирались в полном объеме и в срок. В отличие от официально существующей и гораздо более образованной налоговой службы.
При задержке назначенных выплат без уважительных на то причин теневые инспектора начисляли на проштрафившихся предпринимателей пени. Уважительной причиной признавалась только одна — биологическая смерть занимавшегося предпринимательской деятельностью физического лица. Смерть юридического лица в расчет не принималась, так как юридические лица состоят из нескольких физических, у которых всегда что-то остается. И с которых это «что-то» всегда можно стрясти. Если уметь трясти…
Из малоприметного семиэтажного коттеджа деньги распределялись по фондам. Ну то есть примерно как и государственной системе. Только в государственной — деньги куда-то по дороге пропадали. А в теневой — всегда приходили по назначению. В полном объеме. И в срок.
Часть оставалась на нужды хозяина того коттеджа и прилегающего к нему пятидесятитысячного города. А также на заработную плату работников низового аппарата. Часть передавалась в местный бюджет — администрации города, руководителям правоохранительных и надзирающих за ними органов. Часть образовывала местные страховые заначки — в простонародье именуемые «общаками». Остаток уходил в Центр.
То есть опять точно так же, как в официальной налоговой службе. Только гораздо действенней, со стопроцентным охватом обираемого контингента.
В результате итоговые цифры официального и теневого бюджета сильно разнились. В пользу теневого. В конкурентной борьбе двух систем первая — явно проигрывала. И держалась на плаву исключительно за счет конфискационной, направленной против населения политики государства.
Их бы, эти системы, местами поменять, для чего низовой рэкетирский аппарат переподчинить государственной налоговой службе. А государственных чиновников передать на баланс многочисленных «пап» города. И тогда в стране сразу бы случилось всеобщее процветание. Потому как недостающие бюджету деньги сразу бы нашлись. И для здравоохранения. И для заработной платы. И даже для культуры.
Правда, при этом пострадали бы чиновники. И их «папы»… Вроде того, что в своем неброском для работников правоохранительных органов коттедже подсчитывал очередную собранную с города выручку.
— А с колхозного рынка? — интересовался он у своих помощников.
— Они без прибыли. У них вчера санэпидемстанция две трети прилавков закрыла. По медицинским показаниям.
— А меня колышет? Это их проблемы.
— Так и передать?
— Так и передать. И предупредить. Действием. Чтобы знали, с кем имеют дело.
— На директора наехать?
— Нет. Для начала киоск поджечь. Или два. Для острастки. И санэпидемстанции объяснить что почем. Что это наша территория. А то, что они с нее кормятся, так это лишь из нашего к ним уважения, которое может вдруг закончиться. Что-то у них аппетиты в последнее время выросли.
— Предупредить?
— Предупредить. Только аккуратно. В доступной им форме. А то ни хрена не понимают в экономике. А суются. Давят производителя сельхозпродукции, как будто он дна не имеет. Рубят сук, на котором сидят.
— Когда предупредить?
— Сейчас и предупредить. Машина, слава богу, во дворе…
Один из помощников вставал. И через пять минут в кабинет к главврачу городской санэпидемстанции являлся невзрачного вида посетитель. С целью проведения ускоренного экономического ликбеза.
— Ты что это, трубка клистирная? Не понимаешь, что творишь? — говорил он с порога.
— Как вы со мной разговариваете? Как вы смеете так со мной разговаривать? — возмущался главврач. — Немедленно выйдите вон!
После чего посетитель разваливался на удобном диване и закуривал, сбрасывая пепел на соседнее кресло.
— Чего ты орешь, примочка на задницу? Ты чего колхозный рынок закрыл?
— Я звоню в милицию, — говорил главврач и тянулся к трубке телефона
— Давай, звони. А я им расскажу, сколько ты в прошлом месяце получил с двух рынков. Сиди, козел, и не рыпайся, пока с тобой интеллигентно разговаривают.
Главврач оставлял трубку телефона в покое.
— В общем, так — печати свои дерьмовые снимай. Побыстрей. Лучше не позже, чем через десять минут после моего ухода. Для тебя лучше. И больше туда не суйся. На хрен давить производителя сельских продуктов который только-только на ноги встает. Сколько положено — бери. Мы не против. Но больше не смей. Это наша территория. Усек?
