а может – крокодил!..
Но только неделю спустя мне удалось вылететь вслед за удравшими. Через восемь дней, если говорить точно. Но здесь никакой точности не требовалось. Раньше сделать задуманное просто никак не получалось.
Сперва нужно было вернуться в замок и подлечить ожоги, полученные нами с Забавой. А без Аниза такое сделать было невозможно. Затем следовало убедить всех, что план мой реален. А это выполнить было посложнее, чем подлечиться.
Кроме того, нужно было допросить новых и старых пленных по второму разу. 'А на все это уходило время и время. Тем более что, например, Ластура оказался таким благородным пленником – тьфу ты! – что не подлежал никакому форсированному допросу.
Это так бы у нас выразились. Здесь же просто считалось, что дворянин герцогского достоинства может дать только ту информацию, какую посчитает возможным. И все тут!
Мы с Архом едва не поссорились. Поскольку уж его-то величество намертво стоял на позициях средневекового благородства и не желал уступать ни на йоту. Даже на сыворотку правды мне согласия не дал. Как я ни просил. Сам же Ластура, когда к нему приступали, только молчал, улыбаясь и презрительно щурясь. Демонстрируя, что все сказал. К сожалению, он у нас оказался единственным пленным.
Тут уж вина, как выяснилось, была моя. Вылезши, после того как перестрелял всех волколаков в подземелье и подорвал вход в пещеру, я, к удивлению своему, узнал от Ангреста, что взятый нами в плен колдун мертв.
Оказывается, я проломил ему височную кость. Когда глушил при помощи ног и гранатомета. Видимо, просто пнул в сердцах слишком удачно. Досадно, конечно… Но что толку?
Взятые в плен ранее ничего внятного добавить сверх сказанного не могли. И не желали никак с нами сотрудничать. Впрочем, последнего от них никто серьезно и не добивался.
На все про все с этой преамбулой ушло у нас дня четыре. После чего вояки вынуждены были признать мой план годным к осуществлению. Хотя, к их неудовольствию, и без их участия.
Особенно, чувствовалось, переживал Арх. Дарек то есть. Тоже мне местный аналог Ричарда Львиное Сердце. Бросил, видите ли, все и пошел инкогнито по лесам шастать!
Хотя если подумать – а много ли я об этих вещах знаю? Кроме того же короля Ричарда? Были ли еще прецеденты? И если были, то насколько близкие? Разве что, кажется, наш Николай Второй может быть отнесен в чем-то к данной теме.
Тоже настолько любил жену и детей, что ради них и отрекся от престола. В Тобольск отправился и даже дальше потом. Надо, пожалуй, учесть будет этот факт на будущее…
Впрочем, явственно удручен подобным оборотом сюжета был только Арх. Аниз же почти наоборот – едва не впал в экстаз.
– Гар! – чуть не возопил он, узнав, в чем дело. – Вы умеете летать?!
После чего два часа я с огромным трудом пытался убедить его, что сам лично, без ансамбля так сказать, летать не умею. Но он мне, по-моему, так и не поверил, как я ни старался.
Более того, остался при своем каком-то мнении. Делиться коим покуда не спешил. Несмотря на мой прямой вопрос. Как-то замявшись, пробормотал, что фактов пока мало. И он не считает себя достаточным специалистом. Вот, мол, если бы в Академию!..
В общем, я от него отстал. Тем более что и так забот хватало. Поскольку мне требовалось добыть для операции реактивный ранец. А после прошлого раза я помнил, чем кончилась попытка вытащить его через рюкзак. Лихорадкой.
Так что в конце концов пришлось воспользоваться тем самым способом, которым я пользовался изначально. То есть бесцельно слоняться по закоулкам замка, надеясь, что рано или поздно искомый предмет появится.
А что еще оставалось?! Мне вовсе не улыбалось свалиться от перенапряжения. Тем более что только что оправился от ожогов. Вот я и бродил от чердака до подземелий. В целом – трое суток.
Выглядело это, конечно, забавно. Да еще любопытный Аниз, несмотря на увечье, все это время старался не отставать от меня. Два приставленных ординарца специально для этого носили его за мной на руках. Хотя ему бы в самый раз полежать лучше было. После ампутации-то. Но он мотивировал свое поведение тем, что ему страшно интересно понаблюдать неизвестный вид чародейства своими глазами.
Чувствовалось, что действительно у него есть в голове какая-то мысль. Которую он хочет проверить. Но говорить о ней он упорно не желал. Хотя я от скуки приставал к нему с расспросами весьма упорно.
А скучать было от чего. Ведь, как я уже раньше замечал, мой странный способ самоснабжения при отсутствии вещмешка выдавал иногда довольно забавные результаты. Или совсем не выдавал. В зависимости от неведомого настроения неведомых же моих покровителей. О неведомой же сущности которых я уже даже и задумываться перестал – надоело. Только и оставалось, что бродить по коридорам.
Хотя, признаться, к третьему дню меня эта моя же затея начала несколько доставать. Поскольку не разрешалась ничем. Видимо, как раз нынче у моих снабженцев настроения не было.
Могу представить, что по поводу всего этого мог думать Аниз! Наобещал с три короба – и вот… Как же, конечно, великий чародей! А уж про Арха мне даже и вспоминать не хотелось. Стыдно просто.
Именно в этот момент, завернув за угол в самом мрачном расположении духа, на одном из этажей замка мы всей компанией дружно наткнулись на зеленый металлический ящик.
Привычного армейского вида, покрытый тонким характерным гофром, многочисленными заклепками и снабженный стандартными плоскими защелками. И размерами с оружейный ящик.
Я бросился к нему как к родному, развернул, открыл… И был весьма озадачен, поскольку под крышкой, упакованные в тщательно промасленную бумагу, лежали ноги.
Интересно, ага? Ноги, до пояса, в новеньких черных сапогах и почти со всеми возможными скелетными подробностями. Я далеко не сразу понял, что это на самом деле такое, и долго сидел совершенно обалдев.
Это были протезы. Ножные. Последний писк земной протезотехники. Если смотреть по ее механической части. Специальные тяги от ягодичных, бедренных и даже спинных мышц приводили в движение прекрасно выполненные суставчатые рычаги.
При определенной тренировке с подобным устройством можно было ходить как с настоящими ногами. Хоть с парашютом прыгать, хоть кадриль танцевать. У Мересьева, кстати, ничего подобного не было.
Но еще больше моего находкой был захвачен Аниз. Как выяснилось, в здешней медицине не имелось абсолютно ничего подобного. И сверкающую отделкой конструкцию он разглядывал почти что с трепетом.
– Великое Небо! – вырвалось у него. – Неужели у вас такое делают?
Пришлось тут же проводить краткий курс обучения Аниза пользованию конструкцией. Сколь это ни отдаляло меня от дела. Но куда деваться? Особенно забавно было то, что сам я понимал, что и как делать, только в общих чертах. Так что провозились мы до вечера. Да и то Аниз угомонился только потому, что натер протезами ноги. Иначе бы, думаю, он предпочел не снимать обнову до утра. Я же, совершенно измученный, поплелся спать.
