Примерно через час, когда стены были исследованы на наличие слабины, а Наташа выкурила пятую и последнюю сигарету, ладонью загоняя табачный дым в вентиляционное окошко под потолком, я сказал:
— Так.
Сверху топали люди и раздавались приказы. Потолок дрожал, и вместе с ним дрожал зеленый абажур. Светлое пятно носилось по комнате и пугало Лизу, которая не слезала с рук мальчишки.
— Что «так»? — уныло поинтересовалась Наташа.
— Надо что-то придумать, чтобы выбраться отсюда.
— У тебя есть идея?
— Нет. Пока нет. — Я мерил шагами комнату. — Ты можешь чувствовать эмоции наших охранников?
— Могу. Они пьяные. Хотят бабу. Хотят меня, но не думаю, что решатся зайти, потому что слишком боятся Желтого Директора. Директор ведет себя очень жестко и жестоко. Ты или с ним, или против него. Насильников и мародеров вешает не задумываясь. Все. Оставь эту затею, Полев, ничего у нас не получится.
— Погоди…
— Я говорю, ничего у нас не получится! — крикнула она.
— Успокойся, — сказал я со злостью и посмотрел на Колю. Робот сидел не шелохнувшись. Наверное, берег энергию. — Эврика! — прошептал я.
— Что?
— Работа в отделе порно не прошла даром! — воскликнул я. — Сейчас я подойду к двери и буду громко в нее стучать. Когда они освободят Колю… Коля, ты должен вырубить их и спасти нас!
Робот посмотрел на меня, как мне показалось, с усмешкой:
— Почему вы решили, Кирилл, что я смогу?
— Потому что нам грозит опасность! — ответил я, все более увлекаясь своей идеей.
Он помотал головой:
— Прямой опасности нет. А даже если будет — я не стану ничего предпринимать. Если один человек убивает другого, это его право. В конце концов, я ребенок.
Я подошел к нему и опустился на колени. Коля не видел меня, но безошибочно поворачивал голову вслед за моим лицом.
— Коля, помнишь то время, когда ты был болен аутизмом?
— Сбой в программе, — кивнул робот. — Не мог выразить мысль. Не мог найти выхода. А все было просто. Перезагрузка. Папа не давал мне перезагрузиться, подзаряжал вовремя. Потому что любил. Вот я и болел. А вы, Кирилл, со свойственной вам безалаберностью не зарядили меня вовремя, и я перезагрузился.
— Коля, — произнес я четко, — но ты, ведь помнишь, как это было?
— Моя болезнь? Темная-темная дыра. Как нора в волшебную страну у Льюиса Кэрролла, только без дна. Да и без стенок, без ничего, это универсальная дыра, супердыра, дыра сама по себе…
— Чокнулся… — прошептала Наташа за спиной.
— Послушай, — сказал я ему. — Если ты нам не поможешь, нас засунут в эту самую дыру.
— И этот тоже. — Снова Наташа.
— Ты заткнешься или нет?
— Пошел ты!
— Кирилл, вы играете на моих детских чувствах, — сказал робот. — Развели демагогию и надеетесь, что я отвечу «да».
— Именно на это и надеюсь.
— Я сделаю все, что смогу, — пообещал Коля и перестал хмуриться. — Если увижу, что они задумали действительно плохое.
— Отлично! — Я вскочил на ноги. — Теперь, Наташа, твоя роль. Я стучу в дверь, а ты стоишь рядом и нашептываешь, что они думают.
— Я не читаю мысли!
— Ну образы, эмоции — я имел в виду, что они чувствуют. Понимаешь? Когда кто-нибудь из них приблизится к двери, отойди в сторону. Не делай резких движений. Оставь это мне.
— Да неужели?!
— Наташа! — простонал я.
— Ладно, посмотрим. Если ничего не выйдет, я тебе рожу исцарапаю, понял?
— Ладушки.
Я еще раз оглядел мизансцену: робот Коля сидит, забившись в угол, Наташа стоит рядышком и дрожит, а люстра качается, потому что сверху кто-то громко топает.
Приступим.
Я подошел к двери; барабанил в нее и выкрикивал между ударами:
— Откройте! Вы должны помочь мальчику! Наш мальчишка — робот! Ему надо зарядиться! Здесь нет розетки! Пожалуйста!
Они прикрутили звук и прислушались.
— Досада, — шепнула мне на ухо Наташа. — До толстяка доходит. Второй слишком пьян. Хочет войти сюда и перестрелять всех. Вместо этого пьет из бутылки. Кстати, пьяный мужик мечтает только о двух вещах: набить кому-нибудь морду и выпить еще.
Я закричал громче:
— Не слышите, что ли? Мальчугану плохо! Если он отключится, вам несдобровать! Приказ вашего шефа — с нами все должно быть в порядке!
— Заткнись! — крикнул второй, чьи волосатые ноги я видел в туалете.
— Еще пьяный мужик мечтает о женщине, — шепнул я Наташе.
— Злость. Легкий страх. Женщине? То же самое, что и набить другому морду. Просто женщине морду не набьешь, вот и выкручиваетесь.
— Откройте немедленно! Нужна зарядка!
— Мысль… не пойму какая… похоть. Они… до них дошло, что мальчишка — робот. Толстяк думает, что он никогда бы не тронул настоящего ребенка. Но робота…Полев, сволочь! — Наташа схватила меня за руку и яростно зашептала в самое ухо: — Я поняла, что ты задумал, я поняла, поняла, слышишь, урод ты, гадина недобитая, я поняла и не дам тебе это сделать!
— Тихо… ничего не будет… — шептал я. — Все в полном порядке!
Сто тысяч роботов по всей Земле. Нет такого закона, который защищает права роботов, как нет такого закона, который защищал бы права кофеварок или книг. Роботов можно жечь. Избивать. Играть ими в футбол, если у вас сил, конечно, хватит.
Заниматься с ними любовью тоже можно. Они вам ничего не скажут и ничего не сделают.
Убей своего робота. Плюнь на своего робота.
Трахни своего робота.
Что чаще всего ищут в сети обычные люди? Что чаще всего набирают в окошечке поисковой системы? Я знаю что: «Детская порнография».
— Говоришь, все так плохо? — Толстяк стоял у самой двери и шептал в замочную скважину. — То есть мальчонку зарядить как бы надо, не то помрет, верно?
— Похоть. Во втором — тоже похоть, — шептала Наташа, не отпуская мой рукав. — Но они же не «голубые»?! Они обычные гетеросексуальные ребята, которые только что мечтали о женщине…
— Эй?
— Да-да! — крикнул я. — Зарядите, пожалуйста, мальчишку!
— Хорошо. Пускай подойдет к двери. А вы отойдите подальше и учтите: у нас автоматы. Если что — стрелять будем без предупреждения.
— Да-да, спасибо большое!
Мы отошли к противоположной стене и прислонились к ней; я кивнул Коле. Он улыбнулся в ответ, поставил Лизу на пол, поднялся на ноги и подошел к двери. Замер перед ней, сложив руки по швам, вскинул голову, отчего на шее стала видна трогательная синяя жилка.
