Анжела исподлобья взглянула на несгибаемого капитана, убедилась, что ее слезы не произвели на него сильного впечатления, и резко прекратила плакать, как будто перекрыла кран. Маркиз решил воспользоваться затишьем и продолжил допрос:
— Вы ведь работали в ресторане десятого июня?
— Ну, допустим, работала, — ответила Анжела, враждебно взглянув на Маркиза. — И что с того? Если работала, так всех собак на меня можно вешать?
— Никто на вас не собирается ничего вешать, — примирительно заговорил Маркиз. — Ни собак, ни кошек, ни попугаев. Я просто хочу, чтобы вы мне рассказали, что в тот день происходило в ресторане. Мне нужно представить себе полную картину.
— Ничего такого особенного не происходило, — слишком быстро ответила Анжела и отвела глаза. — Никакой такой картины. И вообще, я не одна в тот день работала, Ксана тоже столики обслуживала, и Татьяна Клюквина… вот их и спрашивайте!
— Не беспокойтесь, их я тоже спрошу, — заверил ее Леня. — Но сейчас-то я с вами разговариваю. Итак, вспомните, что происходило в тот день в ресторане.
— Да говорю же я — ничего такого не происходило, — повторила Анжела, глядя в пол. — Народу было немного, так что мы с Ксаной не перетруждались…
— А Татьяна? Вы же говорили, что в тот день еще Татьяна Клюквина работала?
— Ну, Татьяна-то в малом зале была, там инвалид день рождения отмечал. Ей, конечно, побольше бегать пришлось, так зато и чаевые хорошие достались…
— Инвалид? — заинтересовался Маркиз. — Какой еще инвалид?
— Ну, вы что, не знаете, какие бывают инвалиды? — фыркнула Анжела. — Ходить он не может, в кресле на колесах приехал. Но хоть не ходит, но мужчина крепкий, из себя видный, и по всему видно, что богатый или большой начальник и все у него под контролем — только глазом моргнет, все тут же бегут выполнять. Только в глаза ему заглядывают и повторяют — как скажете, Константин Сергеевич! Слушаем, Константин Сергеевич! Ну, вы это лучше у Татьяны спросите, она тот зал обслуживала, она это вам лучше меня расскажет.
— Непременно спрошу, — повторил Маркиз. — Но если в том зале Татьяна работала, как же вы так много смогли разглядеть и расслышать? Даже имя-отчество того инвалида?
— А меня Татьяна то и дело просила помочь. В большом зале народу мало было, я ей и помогала. А память у меня хорошая, официантке без памяти никак нельзя…
— Насчет памяти понятно. Ну, так все же — отчего вы так неожиданно уволились? — повторил Маркиз.
— Испугалась я… — прошептала Анжела, оглядевшись по сторонам, как будто проверяя, нет ли в ее крошечной кухоньке кого-то третьего, кроме них с «капитаном».
— Испугались? — удивленно переспросил Маркиз. — Чего же вы испугались?
Анжела, однако, замолчала, опустив глаза и плотно сжав губы. Видимо, она решила, что и так сболтнула лишнего.
— Вы уж, раз начали говорить, — лучше договорите! — сурово проговорил Леня. — Если вы что-то видели, расскажите мне! Если я буду знать, в чем дело, я вам смогу помочь…
— Помо-очь? — протянула Анжела. — Только вам, ментам, и дела, что мне помогать! У вас один интерес — на меня кражу повесить да дело скорее закрыть!
— Ладно, давайте про другое поговорим. Видели вы в тот день пару, мужчина такой крупный, загорелый, и женщина с ним, блондинка в красном платье?
Произнося эти слова, Леня внимательно наблюдал за Анжелой. И увидел, как ее лицо буквально посерело от страха. Она отшатнулась, как от удара, и подняла руки.
— Не видела я! — вскрикнула она. — Ничего я не видела! Оставь меня в покое!
— Я-то, может, и оставлю, — проговорил Маркиз, сверля ее глазами. — А вот они… как ты думаешь, долго ты сможешь тут отсиживаться?
— Значит, про кражу ты все придумал? — произнесла Анжела помертвевшим голосом. — Ну до чего же я невезучая… и зачем только я в подсобку сунулась?
На этот раз Маркиз ничего не стал говорить. Он молчал и ждал, уверенный, что Анжела заговорит.
И она заговорила.
— На третьем столе соль кончилась, — начала она. — Ну, я пошла в подсобку за полной солонкой. Только зашла — слышу, в коридоре вроде двое ссорятся, мужчина и женщина. Я тихонько выглянула, смотрю — та самая женщина в красном платье, про которую ты спрашивал, но мужчина — не тот, с кем она за столиком сидела. Сперва-то я подумала — любовник, но пригляделась — нет, никак он на ее любовника не тянет, она вся из себя — интересная и одета хорошо, а он — натуральный бандюган, глазки маленькие, морда тупая. А самое главное — рядом еще один стоит, ростом под два метра, шея как бревно. Я обратно в подсобку спряталась, чтобы не попасть под горячую руку. А только эти бандюганы женщину тоже в подсобку втащили. Тут я перепугалась, спряталась за большой холодильник и сижу ни жива ни мертва. Тут здоровый бандит ее спрашивает: «Ты что тут вертишься, что вынюхиваешь?» Она ему: «Да больно мне надо вынюхивать! Мне своих забот хватает!» А тот, что поменьше, наседает на нее: куда, говорит, ты его дела? Отвечай или я тебе руки-ноги поотрываю! И второй тут же — отвечай, про что тебя Саморез спрашивает, или мы тебя не отходя от кассы прикончим!
— Саморез? — переспросил Маркиз. — Ты точно слышала, что он напарника назвал Саморезом?
— Нет, вроде по-другому он сказал… — Анжела задумалась. — Не Саморез, а Шуруп! Теперь точно вспомнила — Шуруп! Мы, говорит, с Шурупом тебя прикончим! А она на это — да кишка у вас тонка! Вы без приказа чихнуть не посмеете! А тут тот, здоровый, видно, разозлился очень и ее кулаком в висок ударил. Она только охнула и повалилась.
Первый, которого Шурупом называли, над ней наклонился, руку пощупал, потом шею, а потом своему напарнику и говорит: ты, говорит, Шампунь, ее угробил! Она, говорит, совсем мертвая! Что мы теперь шефу скажем? А Шампунь ему — да быть не может, я ее совсем легонько приложил!
Я за холодильником совсем от страха окоченела, хуже трески мороженой. Думаю, если они меня здесь найдут, то непременно тоже убьют! А эти двое между собой разговаривают: мол, теперь надо куда-то труп девать, а то кто-нибудь найдет и шухер поднимется. Нашли большой мешок из-под муки, затолкали ее в этот мешок и куда-то поволокли, а я скорее из подсобки выбралась и бегом из ресторана, боялась там оставаться… потом уже директору позвонила и сказала, что с сегодняшнего дня увольняюсь…
— Все? — строго спросил Маркиз, когда Анжела умолкла. — Ничего не забыла?
— Вот как есть, все рассказала! Вот как на духу!
— А этих двоих ты в зале раньше не видела? С кем они сидели? — настаивал Леня.
— В большом зале их не было, это точно, — твердо ответила Анжела, — а в малом… Знаешь, у них такие рожи были, что к приличным людям и не посадишь. В общем, не знаю, откуда они взялись.
— Ну ладно, бывай здорова, — Маркиз поднялся с места. — Правильно сделала, что уволилась, незачем там мелькать, а теперь все у тебя будет хорошо.
