Звука не было, зато изображение оказалось великолепным. Девица вдруг перестала скалиться, камера сменила план, стало видно Константина, одетого в темный непромокаемый плащ из клеенки. На лице Фокина было зверское выражение, а в руках он держал опасную бритву. В том, что она заточена на совесть, сомневаться не приходилось – лезвие сверкало в электрическом свете. Костя высоко поднял правую руку, потом резко наклонился вперед, его широкая спина заполнила весь экран. Некоторое время перед глазами онемевшего Фокина, смотревшего запись, была темнота, затем опять появилось крупное изображение головы и шеи Регины. В том, что она мертва, сомневаться не приходилось: у нее на горле от уха до уха зияла кровавая рана.
– Ну, как киношка? – осведомился Владимир Олегович, вытаскивая флешку и опуская ее в карман своего пиджака.
Фокин лишь моргал. Голос у него прорезался не сразу, и первое, что он смог выдавить из себя, был вопрос:
– Что это?
Карелин сел в кресло.
– Спа-отель ведет видеонаблюдение за гостями.
– Они поставили камеры в спальне коттеджа? – не поверил своим ушам Константин.
– Это все, что тебя беспокоит? – удивился Владимир Олегович. – Впрочем, можешь не нервничать, я изъял компрометирующие кадры, которые запечатлели, как ты убиваешь Збарскую.
– Я никого не трогал! – закричал Фокин.
– Хочешь сказать, что ты сейчас видел не себя? – прищурился Карелин.
– Нет, там я, – подтвердил Костя. – Но это неправда! Я к Регине не прикасался! И вообще… не понимаю… ничего…
Фокина затрясло. Хозяин дома принес ему воды и вдруг спросил:
– А куда ты спрятал дождевик? Я его в коттедже не нашел.
– Не было никакого плаща! Не надевал я его, не нападал на Збарскую! – заорал Фокин. – Какой-то бред! Это невозможно!
– Дружок, – протянул Карелин, – ты забыл про бритву. Я ее хорошенько спрятал, но сначала выяснил: она вся в отпечатках твоих пальцев.
– Верно, я вертел ее, разглядывал, – прошептал Костя. – Говорил же, удивился еще, зачем в «Нирване» такую в ванной положили.
– А опасных лезвий в спа-отеле и нет, – заулыбался Владимир Олегович. – Орудие убийства взято в доме Аллы. Я выяснил, бритвенный прибор из шкафчика в гостевом санузле твоей матери пропал.
Константин оторопел, а Карелин продолжал:
– Весьма пикантная ситуация складывается. И вот тебе вишенка на верхушку торта: Регина Збарская никогда не работала в «Нирване» пресс-агентом. Накануне своей смерти она сняла номер в отеле, причем предупредила на ресепшен: «Завтра приедет мой любовник Константин Фокин, и мы не хотим, чтобы нас тревожили. Горничной не следует стучать в дверь, даже если начнется пожар».
– Неправда! – заорал Франклин. – Я познакомился с Региной совсем недавно, отношений с ней не имел. Кто-то хочет меня подставить!
– Мда… – крякнул Владимир Олегович. – Кстати, объясни мне, почему, уходя на парковку за лекарствами, ты не освободил ей руки-ноги?
– Она сама попросила этого не делать, – забубнил Костя. – Декоративные наручники выглядят красиво, но они очень плохо отпираются и закрываются, мешает бархат, которым обтянуты «браслеты». Мы перед съемкой потратили минут пятнадцать, пока я смог справиться с элементарной на первый взгляд задачей зафиксировать наручники на запястьях. Очень маленький, тоненький ключик, я его пару раз ронял, искал в постели, потом никак не мог повернуть в микроскопической скважине. Крайне неудобный реквизит. Перед тем как пойти на парковку, я предложил Регине снять наручники, а она сказала: «Лучше я так полежу. Мне вполне удобно, неохота время терять. И банты на щиколотках ты минут пятнадцать завязывал». И это правда. Мне требовалась красивая картинка, отсюда и придирчивость к деталям, а шелк скользкий, я еле-еле сделал правильные петли. Обычно на подобных съемках присутствует не только помощник, но еще и стилист, в чьи обязанности входит наводить повсюду красоту, но…
– Понятно, – остановил Фокина Владимир Олегович. – Учитывая, что есть видеозапись убийства, ни во время следствия, ни во время суда не найдется ни одного человека, который усомнился бы в твоей вине. Тебе из-за исключительной жестокости совершенного дадут лет этак пятнадцать. А даже самая хорошая зона, уж поверь мне, мало похожа на те места, где ты привык жить. И еще меньше она смахивает на пятизвездочный курорт. У тебя остался единственный шанс сохранить свободу.
– Какой? – одними губами спросил Костя, у которого снова стала отчаянно кружиться голова.
– Ты должен жениться на Владе, – неожиданно заявил Карелин. – Я могу сделать так, что никто, кроме нас с тобой, не увидит запись и не услышит об убийстве Збарской. Регина просто испарится, ее искать не станут. Да и некому беспокоиться о девице, у нее отсутствует родня. Твое алиби я организовал, его подтвердит Влада. Плюс куча всяких счетов-чеков-билетов, свидетельствующих о том, чем вы весь день, когда погибла девица, занимались.
– Ваша дочь в курсе происходящего? – обомлел Фокин, только сейчас сообразив задать этот вопрос.
– Естественно, нет! – возмутился Карелин. – Я не могу втягивать родного ребенка в дело об убийстве! Владе я сказал, что ты плохо себя почувствовал и спешно отправился на обследование в медцентр. И объяснил, что матери твоей об этом говорить нельзя. Ведь томограф, самый современный из всех имеющихся на свете, находится в Швейцарии, Алла же знает, что сын в ближайшие пару месяцев никаких зарубежных вояжей не планировал. И что, он вдруг спешно сорвался и улетел в Женеву? Аллочка страшно разнервничается, ей в голову полезут мысли одна хуже другой. А вот если ты провел весь день с Владой, тут не будет никаких потрясений. Ты утром, пока Алла спала, потихоньку улизнул из дома и вернулся за полночь. На вопросы матери ответишь: «Решил погулять с дочерью Карелина, устроил себе денек беззаботного отдыха».
Владимир Олегович перевел дух и продолжил:
– Понимаешь, дружок, Влада давно преданно тебя любит, лет с тринадцати только о тебе и думает. Из вас получится прекрасная пара. Ну все, сейчас ты должен отдохнуть, вижу, глаза слипаются. Завтра тебе привезут костюм, и вы рано утром поедете с Владой.
– Куда? – с трудом произнес Фокин, у которого сами собой закрывались глаза, а рот раздирала зевота.
– В загс, – спокойно пояснил Карелин. – Я уже обо всем договорился. Вас потихоньку зарегистрируют – и сразу на самолет. Медовый месяц проведете за границей, а я пока все тут утопчу окончательно.
У Фокина опять закружилась голова.
– Но я не хочу связывать свою жизнь с Владой. Она красивая, умная девушка, однако я не испытываю к ней никаких чувств. У меня совсем другие планы.
– Наслышан о твоем глупом романе с дамочкой, которая строчит грошовые книжонки. Костя, опомнись! Виола Тараканова тебе не пара. У литераторши дурная репутация, она разведена, легкомысленна, а главное, никогда не сможет родить детей. Могу дать почитать ее историю болезни, – сердито добавил Владимир Олегович.
