Проталкиваясь через середину зала, Лида машинально ответила на чье-то приветствие, помахала двоим знакомым, состроила глазки симпатичному мужику. Новая подруга (или старая знакомая) буквально втолкнула ее в туалет.
К счастью, там никого не было.
Подруга щелкнула замком сумочки (Fendi, само собой), достала Лидину пудреницу, высыпала порошок маленькой горкой на стеклянную полочку. Деловито разровняла горку золотой карточкой «Visa», которая, надо полагать, годилась в данный момент только для этого, поскольку была пуста или заблокирована, сделала две аккуратные дорожки. Две дорожки, ведущие в светлое будущее.
– На уж! – протянула ей Лида зеленую купюру с портретом американского президента.
Девица заговорщически подмигнула Лиде, свернула трубочкой купюру, втянула одну дорожку в ноздрю и закатила глаза.
– Кайф! – выдохнула она через секунду, встряхнув головой. – Ну, давай теперь ты!
Лида взяла у нее свернутую хрустящую купюру, склонилась над полочкой. Слегка зажмурившись, предвкушая острые ощущения, шумно втянула в себя порошок, аккуратно «собрав» сверкавшую снежную дорожку. Внутри нее все на миг словно онемело, как от свирепого январского мороза, на мгновение ей стало страшно, как перед прыжком в пропасть, но через секунду в душе словно распахнулась форточка, наступила весна, защебетали птицы, запели звонкие ангельские голоса…
Лида залилась счастливым бессмысленным смехом.
Она любила сейчас все человечество! Даже его, хотя он, подонок, так и не пришел! А больше всех она любила свою новую – или старую? – в любом случае свою самую лучшую подругу… где же они раньше встречались? Может быть, на неделе высокой моды в Милане? Впрочем, это совершенно неважно! Какая она лапочка! Какая прелесть! Как хорошо, что они сегодня встретились!
Лида захотела обнять ее, сказать, как она ее любит, как она рада их сегодняшней встрече.
Она подняла глаза на зеркало и увидела, что подруги у нее за спиной нет, она исчезла, как будто испарилась. «Все ясно, – обиженно подумала Лида, – получила свое и удалилась. Я ей больше не нужна. Ну что ж, будем радоваться жизни в одиночку!» Лида улыбнулась своему отражению в зеркале и тут увидела за своей спиной какую-то смутную фигуру. Лида моргнула – у нее внезапно заслезились глаза, и она увидела, что вместо вероломной подруги позади нее стоит какой-то мужчина. Лица она не разглядела, заметила только темный костюм в неизменную узкую полосочку. Это показалось ей жутко смешным. Мужик в женском туалете! Впрочем, чего только она не видела в этом клубе!
Лида расхохоталась – до слез, до колик.
Отсмеявшись, она проговорила светским тоном:
– Мужчина, вы случайно ничего не перепутали? Это вообще-то комната для девочек…
Собственные слова показались ей до того смешными, что она снова истерически захохотала.
– Комната для девочек… – повторила она на «бис», на тот случай, если мужик с первого раза не расслышал.
Ее немного задело, что он не смеется вместе с ней. Лиде казалось, что весь мир должен смеяться ее шутке.
Но этот странный мужчина и не думал этого делать. Он вдруг шагнул к Лиде и схватил ее за шею.
Веселая легкость мгновенно выветрилась из ее головы.
– Совсем спятил, кретин! – попыталась она выкрикнуть. – Перенюхался или перекололся…
Однако сильные руки мужчины так крепко сдавили ее горло, что вместо этих возмущенных слов она смогла издать только какое-то нечленораздельное верещание. Да и то она вскоре захлебнулась – в буквальном смысле слова, потому что этот сумасшедший ткнул ее лицом в раковину и открыл кран на полную катушку.
Лида попыталась вырваться.
Она изворачивалась как могла и даже умудрилась пнуть мужчину ногой под колено, но он не ослабил железной хватки.
Бестолково размахивая руками, она случайно схватила его галстук и потянула на себя, что было сил. Мужчина выругался и отпустил ее. Лида подняла голову и судорожно вдохнула воздух. Мокрые волосы залепили лицо, и в тот же миг на ее шее вновь сомкнулись сильные мужские руки. Они сдавливали ее горло – все сильнее…
Сознание Лиды начало мутиться.
И вдруг, в самый последний момент, словно искра вспыхнула в ее мозгу. Лида внезапно поняла, кто напал на нее в туалете и почему это случилось именно с ней. И еще, она поняла, что в конечном счете сама виновата в том, что случилось, и сопротивление бесполезно – этот человек пришел за ней, он пришел, чтобы убить ее, и он это сделает, не остановится ни перед чем.
Эта вспышка, это озарение длилось какую-то долю секунды, а потом Лида провалилась в глубокий черный колодец. В самый глубокий и самый черный колодец, из которого нет выхода.
Ее тело в последний раз дернулось и вытянулось. Изящная туфелька от Manolo соскользнула с ноги и отлетела в сторону.
Мужчина настороженно оглянулся на дверь, оторвал от рулона большой кусок бумажного полотенца и тщательно вытер мокрые руки. Потом он бросил быстрый взгляд в зеркало, убедился, что с его внешностью все в порядке, и быстро вышел из туалета.
По дороге он никого не встретил, а если бы и встретил, тоже ничего страшного не случилось бы – в этом сумасшедшем доме никому ни до кого не было дела. Каждый творил со своей жизнью все, что хотел, и не вмешивался в чужие дела.
– Дядя Вася?! – выпалила Катя, в упор уставившись на человека в кресле. – Так это вы? Это ваши люди?
Она вспомнила весь этот ужасный, бесконечный день, когда ее жизнь перевернулась, как тонущая лодка, из рая превратившись в кромешный ад, день, когда смерть мчалась за ней по пятам… вспомнила и горько разрыдалась.
Неужели это он, старый друг дома, человек, которого она считала роднее родственников, ближе самых близких – неужели это он стоял за всеми кошмарами минувших суток?! Неужели это он предал ее, пустил по ее следу убийц?! Но зачем, за что?!
– Что ты, Котенок, что ты! – Он притянул ее к себе, обнял все еще сильными руками, погладил по вздрагивающей от рыданий спине, по спутанным волосам. – Как ты могла подумать? Это же я! Ты помнишь, как в детстве я катал тебя «по ровной дорожке»?
Она помнила, еще бы, она никогда не смогла бы этого забыть!
Помнила, как этот большой, решительный, угрюмый человек сажал ее на колени и подбрасывал, напевая: «По ровной дорожке, по ровной дорожке… по камням, по камням, по камням… по кочкам, по кочкам, по кочкам… в ямку – бух!»
Она помнила, что, только когда он был с ней, разглаживались морщины на его властном, угрюмом лице… помнила его запах – такой мужской, такой удивительный, – запах крепкого одеколона, хорошего ароматного табака, дубленой кожи и еще чего-то… чего-то неуловимого, немного пугающего, но тоже – притягательного…
Только сейчас она поняла, что это был за запах.
Запах оружейной смазки. Запах смерти. Запах убийства.
