Через минуту к этой вакханалии прибавился пронзительный вой сирены. Серо-голубой «уазик» из отдела вневедомственной охраны, распугивая по обеим сторонам дороги частный автотранспорт, отважно мчался к месту происшествия.
– Иди сюда, отказник!! – Мартынов, отплевывая кровь, вытаскивал Метлицкого из-под палатки на улицу. – Я тебе сейчас объясню, чьи отпечатки на факсе и чьи – в Марселе. Чтобы ты больше не заблуждался… Вот за что я терпеть не могу ментов!..
Если бы Рома не увернулся, следующий удар снес бы ему нижнюю челюсть. И уже в следующее мгновение Андрей почувствовал, как трещит рукав его костюма, а сам он вращается вокруг собственной оси вверх ногами. Кулак просвистел мимо лица рубоповца. Хлопнувшись на землю, он крякнул, но тут же вскочил на ноги.
– Так чьи отпечатки? – закричал он, вкладывая всю силу правой в печень Метлицкого.
– Не мо… йи, – икнул Рома, пытаясь ногой достать противника.
– Нет, твои! – выслушав свист подошвы перед своим носом, Мартынов завалил майора грудью на землю и стал выворачивать ему руку. – Твои, мент поганый!
– Стоять! – заорали выскочившие из «уазика» сержанты и стали издавать за спинами дерущихся какие-то металлические звуки. – Встать и руки на голову!
– Пошли на х…!.. – завопил Метлицкий, поворачивая к сержантам искаженное в гневе лицо. – Я ему сейчас башку сверну!
– Так кто наследник трех миллионов долларов?! – во весь голос хрипел Мартынов, выгибая руку противника на болевой прием. – Кто Артур Мальков?! Я тебе сейчас ласту оторву, если не признаешься!
– Не я!.. Родищев, мать его!.. – стонал майор.
За «канатами» импровизированного ринга раздался гром, очень похожий на выстрел – сержанты потеряли терпение.
Кряхтя, Мартынов в последний раз матюгнулся и поднялся на ноги. По его лицу, перемешиваясь с кровью, текли ручьи пота. Не лучше выглядел и вскочивший на ноги Рома. Размазывая рукавом куртки струящуюся из носа юшку, он скромно объяснил уже готовым применять оружие на поражение милиционерам:
– Я начальник УБОП майор Метлицкий. Удостоверение в правом кармане пиджака. Возьмите и посмотрите сами, мне этот гад руку вывихнул.
Стволы мгновенно переместились в сторону Мартынова. Заметив переориентацию коллег, Рома пояснил:
– Он со мной. Наш человек. Это… Внештатный сотрудник.
Сержанты, познакомившись с удостоверением, решили не портить себе дежурство и уехали в полном недоумении.
Минут пять они сидели молча. Метлицкий расположился на лавке, закинув назад голову, Андрей прижимал к разбитой брови платок. Одежда на обоих была разорвана.
– Хорошо хоть пистолет не потерял… – просипел майор, возвращая голову в нормальное положение. – Не наружу вылетел, а в брюки провалился.
– Надо было тебя по копчику пинать, – с сожалением заметил Мартынов. – Ты где так броскам научился?
– Я чемпион Сибирского федерального округа по самбо.
– И наследник трех миллионов долларов, – упрямо заметил американец.
– Опять за свое? – вскипел Рома. – Я тебе сразу рассказать хотел, а ты – по роже… Тебе лечиться нужно, Мартынов, а не за миллионами гоняться!
– За чужими, заметь, миллионами, чужими… И что-то я не заметил, чтобы ты мне что-то хотел рассказать. Опять мне показалось?
– Мартынов… – устало проговорил Рома. – Родищев – не РАдищев, а – РОдищев! – мой однокашник по детскому дому. За день до твоего появления я задержал его по подозрению в том, что он мог быть свидетелем убийства Захарки Большого Романом Гулько.
– Первый раз за свою преступную практику слышу, чтобы человека задерживали по подозрению в том, что он был свидетелем, – ядовито процедил Мартынов. – Вы тут, суки, без воровского руля совсем потерялись.
– Так вот, – продолжил майор. – За день до твоего прибытия был убит казначей гульковской бригады Захарка Большой. Есть все основания предполагать, что это видел Лешка Родищев. Его тут у нас считают маленько тронутым. С головой у него не все в порядке. Вступительные в институт провалил, жизнь под откос покатилась, дворником парень стал, хотя чему удивляться? В молодости он перспективным малым никогда не считался. Скорее, туповат. В детдоме материал плохо усваивал, не успевал нигде. А сейчас прибился он к бабке одной, Чувашихой ее зовут, ворожея и знахарка она. Травку ей из леса таскает, грибки, там, разные, собирает, для снадобий… В общем, живет жизнью, не обремененной обязательствами.
А тело Захарки нашли случайно. Лисица землю рыла, а мужик, который в лесу грибы искал, заметил это, встревожился да звякнул, куда следует. «Кто следует» приехали и нашли труп. Год этот, бабка Чувашиха говорит, кровавый…
– Почему? – удивился Андрей.
– Лис много расплодилось. Я не верю в это, хотя лисиц действительно много. Опера районные землю подняли, а там – Захарка с пробитой головой. Много мне думать не пришлось по этому поводу. Месяц назад Захарка общак спустил москвичам, а тебе не нужно объяснять, что за это казначею бывает.
– Про Родищева поподробнее, пожалуйста, – напомнил Мартынов. – Мне твой долбаный Захарка – как зайцу туалетная бумага.
– Так вот, в тридцати метрах от места захоронения мои оперативники корзинку нашли, полную мухоморов, и ножик при ней. А какому нормальному человеку понадобится корзина мухоморов? Только Чувашихе, которая в двух километрах от леса проживает. Сама она, понятно, в лес двинуть не могла – в девяносто по грибы не ходят. Собирал отраву, конечно, Лешка. И я задержал его. Но перестарался немного, парень в обморок упал и, как мне сообщают, когда я каждый день звоню в больницу, в сознание еще не пришел.
– Ты, конечно, звонишь в больницу не потому, что за здоровье парня волнуешься? – как-то странно улыбнулся Мартынов.
– Ты дело послушать хотел? – недовольно поморщился Рома. – Тогда слушай, а не задирайся. Эстет… – Стерев с губы каплю пота, он немного помедлил и снова продолжил рассказ: – Рому в детдоме били сильно. Странный он парень был. Сколько помню, постоянно себе на уме… То ли запугал его в младенчестве кто, то ли помнит что-то жестокое… В общем, вел он уединенный образ жизни и ни с кем никогда не общался. А в детдоме, знаешь… Ты ведь не из детдома, верно? Я это еще тогда понял… Тому, кто живет без родителей, нельзя одиноким быть. Это как на зоне, правильно? Здоровье у него не ахти какое было, вот и бил каждый, кому не лень. Гадко это, но куда от этого деться? В каждом мужском коллективе свои правила, и не мне опять тебе это объяснять. Так вот, когда он в обморок у меня в кабинете упал, я «Скорую» вызвал, а пока та ехала, откатал его руки. Лист свернул и в карман положил, чтобы потом передать дактокарту экспертам.
– Зачем? – Мартынов вытряхнул из пачки две сигареты и протянул одну из них Метлицкому.
– На ноже в корзинке наверняка «пальцы» остались. Я нож экспертам передал, они экспертизу провели и сказали, что эти «пальцы» еще нигде не фигурировали. Иначе говоря – человек не из мира криминала. Вот я и хотел Лешкины отпечатки с теми, что у экспертов, сравнить. Совпали бы – можно смело брать Родищева и добиваться признания по поводу того, что он был свидетелем убийства Захарки Большого.
