Он не успел договорить. Он столько всего хотел сказать и спросить! Ворвался испуганный, трясущийся Джабир, отобрал телефон, вытащил Шарля за шиворот из подсобки и пинками погнал в зал. Прежде чем перелететь порог, Шарль уловил громкие голоса на другом конце коридора – возвращались отлучившиеся охранники. Неужели все удалось?
Болело заднее место, но он не обижался на паренька. Тот тоже перенервничал. А как еще заработать? Либо по́том, либо нервами. Он рухнул на свою лежанку и широко вытаращенными глазами смотрел в потолок. Сердце разбивалось о грудную клетку. Славный тренажерчик для воспитания силы духа…
– Куда он тебя уводил? – с подозрением в голосе поинтересовался Анри Гурден. Похоже, он только притворялся, что спал. – У тебя, Бурнье, секретные дела с охраной? Любопытно, знаешь ли. Не поделишься?
– Действительно, – хрипло проворчал Лазар. – Что это было, дружище?
– Господа, это не то, что вы подумали… – каким-то ломающимся голосом сообщил Шарль. – Я только что звонил жене. Завтра весь мир будет в курсе, что мы живы и находимся в плену…
Жаклин Бурнье сидела на кровати – взъерошенная, заспанная, держала трубку у уха – в ней пронзительно надрывались короткие гудки. Приснилось, или как? Голос Шарля – это точно был он, и слова, произнесенные, вернее, выдавленные, все до единого отпечатались в памяти. Если это сон, то какой-то… И тут до нее дошло. Это не приснилось! Она всего лишь полбутылки «Шардоне» перед сном выпила – из семейной алкогольной корзины! Он жив! Она должна сообщить об этом ВСЕМ!
Последующие несколько секунд Жаклин летала по спальне, как горлица, не понимая, что она делает. В теле была необычайная легкость, голова решительно не работала. Потом она встала. А что такое «сообщить ВСЕМ»? Она усиленно стала растирать виски. Радио, телевидение, Интернет? И вдруг пронзительная мысль: а ведь ее домашний телефон (да, собственно, и сотовый) прослушивается военной контрразведкой! Как пить дать прослушивается! Она не очень умная женщина – она всего лишь аптекарь-домохозяйка, отнюдь не отчаянная – но ведь не до такой же степени! Эти черти обязательно примчатся! Одним махом она скинула сорочку, стала втискиваться в джинсы, судорожно подпрыгивая. К черту белье! Выхватила из шкафа первую попавшуюся блузку, застегивала ее одной рукой, другой отстукивала номер няни Марселя. Машинально глянула на часы: пять часов утра, ну, ничего себе…
– Гвинет, милая… – зачастила она, когда отозвались на том конце. – Это Жаклин, прости, все понимаю… прошу тебя, приди сейчас, посиди с Марселем, мне нужно бежать… Умоляю, заплачу в тройном размере. Ничего не спрашивай, это связано с Шарлем, я просто понятия не имею, когда вернусь… Давай быстрее, уже бегу, ключ у тебя есть…
Она швырнула трубку и похолодела: в прихожей забился требовательный звонок. Явились, демоны! Как бы не так, сегодня она им не дастся! Во имя всего святого, что у нее осталось в жизни! Она подлетела к окну, отомкнула задвижки, и две тяжелые конструкции, покачиваясь, расползлись. Она перекатилась через подоконник и свалилась на щебеночную дорожку, опоясывающую дом. За углом уже топали – некто отправился на перехват, догадываясь, что рыбка может улизнуть из аквариума. Жаклин, пригнувшись, юркнула между сонными кустами, обогнула альпийскую горку, чуть не споткнувшись о пожарную машину, брошенную Марселем, заметалась, не зная, куда бежать. Но нет, она не дура! Если прямо, то лужайка, косогор, за ним ограда – смешная такая, высотой в пятнадцать дюймов – и дорога в просторы предместья Сен-Сипрьен… Понятно, что туда она и кинется. Пусть ищут. А она пойдет другим путем. Жаклин побежала в другую сторону, спряталась за деревом. Преследователь нешуточной массой вонзился в альпийскую горку, ободрал ногу, ругаясь, спрыгнул вниз… и замечательно поскользнулся на пожарной машине! Жаклин едва не зааплодировала. Работник контрразведки проделал цирковой кульбит, грохнулся хребтом, но оказался живуч: поднялся и, прихрамывая, стал спускаться по косогору…
Она вбежала на соседский участок – как хорошо, что у разведенки Жюли нет собаки! А за истоптанные цветы уж как-нибудь ответит. Она взбежала на крыльцо, стала звонить и звонила, пока за занавесками не зашлепали тапочки. Отворилась дверь, и долговязый нос соседки, увенчанный очками, подслеповато уперся ей в лоб.
– Жаклин, ты спятила? – простодушно поинтересовалась Жюли.
– Извинения потом, хорошо, дорогая? – зашептала Жаклин, вталкивая соседку в дом. Закрыла дверь и вцепилась в нее клещами. Она повествовала сбивчиво, сумбурно, прыгала с пятого на десятое, просила, требовала, умоляла не считать ее сумасшедшей. Ведь у соседки брат Людовик работает оператором на местной телестудии, разве нет? Она может с ним сейчас связаться? А брат, который проснется, может связаться со своим начальством? Ведь это только в первую минуту неприятно, а потом – такая, прости боже, сенсация, за которую и трех часов, выброшенных из мира Морфея, не жалко! Заштатная провинциальная студия прославится на весь мир! А заодно со студией прославится Людовик! А заодно с Людовиком Жюли – она ведь хочет на старости лет прославиться и выйти, наконец, замуж?! Соседка таращилась на нее, открыв рот, потом набрала номер, подняла с постели брата. Жаклин вырвала трубку, стала что-то говорить – ей казалось, что она говорит связно. Это было не так, но абонент на другом конце схватил суть. Сообщил, что понял, и повесил трубку. Жаклин запрыгала, как кенгуру, вокруг телефона. Кинулась к окну: ее дом был погружен в предутреннюю серость, оттуда доносились недовольные голоса, гневно вопила няня Гвинет – умница, примчалась уже!
Телефон зазвонил через несколько минут. Они схватились с Жюли за обладание трубкой; Жаклин оказалась сильнее.
– Это Жаклин Бурнье? – прозвучал деловитый мужской голос.
– Да!
– Не надо кричать, я вас прекрасно слышу. С вами говорит Франсуа Верден, я владелец телестудии «Канал Четыре Плюс». Давайте не пороть горячку, мадам, наберитесь терпения, соберитесь с духом и постарайтесь в ближайшие две минуты внятно изложить, что там с вами и вашим мужем произошло.
Она изложила! Всё, и даже больше. Она не нервничала, она была собрана и частично в своем уме. Абонент лихорадочно переваривал услышанное. Новость была просто убивающая.
– Вы сказали, что спецслужбы вынесли вам предупреждение…
– Но не ВАМ ЖЕ! – взорвалась Жаклин. – У нас свободная пресса или мы уже в Ливии живем? Да, меня предупредили, чтобы я не совала свой нос не в свое дело. Во-первых, это мое дело! Во-вторых, я не уверена, что у этих людей были законные основания утаивать информацию, касающуюся жизней многих наших соотечественников. В-третьих – лично вашей студии, месье Верден, я уверена, никаких предупреждений не было, и вы можете вести себя так, как подсказывают вам совесть и профессиональная интуиция. Закон… господи, как это сказать?.. не имеет… заднего числа?
– Обратной силы, – подсказал Верден. – Хорошо, мадам, вы меня убедили. Если не возражаете, мы запишем ваше заявление для утреннего выпуска новостей. В эфир оно пойдет через два с половиной часа – увы, придется подождать. Вы сами приедете на студию или за вами прислать машину?
