Сомов настолько был окрылен, что расплатился за услуги наличными, так как деньги на его счет, открытый сегодня в банке Герасимова, еще не были перечислены.
Он зашел в свой любимый ресторанчик, но вместо бизнес-ланча заказал только кофе. Теперь нужно было собраться с мыслями и поскорее разобраться с этой Паршиной, за которую ему должны заплатить и ее муж, и ее любовник. Но деньги он сможет потребовать в случае, если у него появятся первые результаты. Пока что у него был лишь план его дома мечты.
Допив кофе и вдоволь налюбовавшись на эскиз будущего дома, Сомов позвонил следователю, который вел дело Марии Паршиной.
Голос у следователя Бочкина, телефон которого Сомов добыл через своих знакомых, был уставшим и недовольным.
– Алло! – резко буркнул он в трубку.
– Добрый день, это вас беспокоит адвокат Леонид Михайлович Сомов. У меня есть конфиденциальная информация по делу Марии Паршиной, – поспешил сообщить Сомов.
– Приезжайте, я в кабинете. Пропуск на вас закажу, – так же устало и недовольно отреагировал следователь.
Получив пропуск и пройдя по коридору к кабинету Бочкина, Сомов хотел уже постучать и войти, но понял, что Бочкин в кабинете не один. Быть выставленным за дверь ему не очень-то хотелось, и он присел в коридоре, решив сначала перезвонить следователю на мобильный.
Но Бочкин сам выглянул в коридор. Был он какой-то возбужденный и взъерошенный и, заметив сидящего у кабинета Сомова, резко спросил:
– Вы, что ли, Сомов?
– Ну да… – ответил Сомов, приподнимаясь и протягивая руку Бочкину.
Тот быстро ответил на рукопожатие и нервно проворчал:
– Я внизу предупредил, чтобы мне сразу, как вы появитесь, перезвонили. А вас нет и нет…
– Но у вас, я слышу, посетитель, – заметил Сомов, заглядывая в кабинет, где действительно сидел подтянутый, прилизанный господин средних лет, судя по внешнему лоску – иностранец.
– Это все по нашему делу, – сказал следователь, пропуская Сомова в кабинет.
Закрыв дверь, он предложил Сомову стул, а сам вернулся за стол.
– Вот, господин Крафт, познакомьтесь, это адвокат подозреваемой в убийстве вашей жены Марии Паршиной, господин Сомов, – представил он.
Сомов чуть приподнялся и поклонился.
– Это гражданин Германии господин Крафт, муж, то есть уже вдовец, убитой Маргариты Крафт, – продолжил Бочкин.
Крафт побледнел и будто застыл.
– Как, как вы сказали имя подозреваемой?! – произнес он каким-то сухим, ломким голосом.
– Мария Паршина, – повторил Бочкин.
– Паршина?! – переспросил Крафт, поднимаясь.
– Да. Пар-ши-на, – повторил следователь, не скрывая раздражения.
– И она есть жена господина Паршина, «Серебряные крылья»?! – бледнея еще больше, переспросил господин Крафт.
Следователь Бочкин, играя желваками, подтвердил:
– Да.
– О майн гот! – воскликнул Крафт и, едва сдерживая волнение, попросил: – Можно позвонить? Срочно.
Бочкин кивнул и сухо сказал:
– Звоните.
Крафт достал мобильный и, набрав номер, начал с кем-то быстро говорить по-немецки. Бочкин, который отлично понимал по-немецки, сделав вид, что задумался, внимательно вслушался в разговор.
Крафт был вне себя и старался как можно скорее донести кому-то только что полученную им информацию.
– Идиоты! – кричал он в трубку. – Паршина в тюрьме! Она в тюрьме, а вы мне говорили, что следите за ней и выбираете момент, как бы ее поскорее взять. Наверняка вы где-то уже накачались пивом и развлекаетесь с девчонками! Немедленно приезжайте в отель! Я вам покажу, как водить меня за нос! И передайте тем, кто охраняет детей Паршина: если упустят их, мало не покажется! Я уничтожу их, растопчу! Растопчу!
Накричавшись, Крафт закусил губу и недовольно покрутил головой.
– У вас все в порядке, господин Крафт? – спросил Бочкин.
– Да, все в порядке, – уже по-русски через силу ответил Крафт.
– Может, вам нужна наша помощь? – переспросил следователь.
– Нет, – покачал головой Крафт. – Я… мы сами справимся. Вы, главное, смотрите, чтобы Мария Паршина не выкрутилась и получила по заслугам.
– Ее вина еще не доказана, – решил вступить в разговор Сомов.
– Вы адвокат, и ваша задача – защищать клиента. И, я так понимаю, господин Паршин за это щедро вам заплатил, – зло бросил Крафт. – Но если вам удастся вытянуть ее и она избежит наказания, вы тоже свое получите!
– Это угроза, – напрягся Сомов. – Товарищ следователь, будьте свидетелем.
– Хватит! – не выдержал Бочкин, хлопнув по столу. – У меня нет времени на пустую болтовню и пререкания. Господин Крафт, вы хотели познакомиться с адвокатом Марии Паршиной. Я предоставил вам эту возможность.
– Спасибо, – кивнул Крафт. – Все, что нужно, я вам и господину следователю сказал. А теперь мне пора идти. Мы еще встретимся. Но имейте в виду: если Марию Паршину выпустят, если она отвертится, откупится от заслуженного наказания, и ей и вам несдобровать!
С этими словами он резко встал и, забрав у Бочкина только что подписанный пропуск, не попрощавшись, вышел и хлопнул дверью.
– Ну, фриц! – недовольно проворчал следователь.
– Почему вы не сказали ему, что вина госпожи Паршиной не доказана? – обиженно заметил Сомов. – Мне кажется, что мы с вами должны быть заинтересованы в плодотворном сотрудничестве.
– И что бы это изменило? – пожал плечами следователь.
– Во всяком случае… – начал Сомов.
– Во всяком случае, – перебил его Бочкин, – у него теперь осталась иллюзия, что мы с тобой не заодно. И он со своими отморозками не начнет искать свои ходы, чтобы наказать Марию Паршину. Пока она будет в СИЗО, она будет в безопасности.
– Что за чушь вы несете! – возмутился Сомов. – Женщина, редактор журнала, жена такого влиятельно человека, как Паршин, незаслуженно находится в СИЗО, с уголовниками…
– С уголовницами… – поправил его следователь.
– Что? – не сразу сообразил Сомов.
– Говорю, она сидит в женской камере. Там женщины, а не мужчины.
– Это дела не меняет.
– Ну, если бы я сейчас начал доказывать, что Мария Паршина невиновна и ее завтра выпустят, поверьте мне, этот немец нашел бы каналы и средства, чтобы ее в ту же ночь порешили сокамерницы, – бросил следователь, играя желваками.
– А вы слышали, что этот Крафт говорил по телефону? – спросил Сомов, надеясь удивить следователя информацией, которую он смог перевести.
– Да, – кивнул Бочкин, – я понимаю по-немецки.
– Я не заметил… – разочарованно произнес Сомов.
