Скобцов мрачно посмотрел на отца Василия и махнул рукой:
– Ну вас на хрен, батюшка! Одни неприятности от вас.
– Работать надо лучше, Аркадий Николаевич, и не будет никаких неприятностей, – язвительно заметил священник. – Вот смотрите, что вы только что сделали: гражданину Российской Федерации ни за что машину вдребезги расстреляли, а вам хоть бы хны! Собственными, так сказать, руками отпустили преступников, а теперь еще и обижаетесь.
– Этот гражданин… – начал Скобцов и вдруг осекся. – Да пусть они сами с Сомовым разбираются! Что у меня, шея самая толстая?! Или платят больше всех? Почему как какое-то говно, так обязательно Скобцов должен разгребать?! А если гражданин Сомов имеет претензии, так пусть идет в областную прокуратуру и заявление, как положено, подает!
Начальник милиции развернулся, подал своим офицерам и сержантам знак, и машины тронулись, пошли и одна за другой, надрывно воя натруженными, давно уже требующими ремонта двигателями, скрылись за опорами моста.
– Садитесь, – кивнул Купон.
– Да нам тут недалеко, – начали отнекиваться пассажиры.
– Ничего не знаю, – покачал головой бандит. – Пал Палыч сказал по домам развезти, значит, надо развезти.
– Тебя как батюшка с матушкой величают? – поинтересовался священник.
– Вениамином, – ответил Купон.
– Вот что, Вениамин, – заговорил священник. – Нам здесь уже недалеко, а вот если ты позволишь мне еще раз воспользоваться телефоном, я буду весьма признателен.
– Пользуйся, – пожал плечами Купон-Вениамин.
Отец Василий достал из бардачка мобильник и вдруг понял, что его трясет от возбуждения и страха. Много дней он умудрялся как-то убеждать себя, что с ними все в порядке, и теперь больше всего боялся узнать, что это самообман.
Дрожащими пальцами священник набрал номер телефона Веркиной матери, и лишь когда на том конце взяли трубку, его словно накрыла теплая волна. Ольга еще не сказала ни слова, а он уже чувствовал – это она.
– Да, – пропела Олюшка.
– Это я, – прохрипел священник.
– Миша? Мишенька! С тобой все хорошо?!
– Да, Олюшка. Со мной все хорошо. А как ты?
– Скучаю, – сказала Ольга. – И боюсь.
– Не надо бояться, – сглотнул священник. – Не надо. Все будет ладно.
Ольгин голос пропал среди внезапно побежавших шумов, и Купон-Вениамин взял трубку из его рук.
– Теперь бесполезно. Он у меня с капризами. Сколько себе ни говорю, что новый куплю, а как соберусь, так эта зараза начинает как часики работать – не придерешься! Ну, что, – повернулся он к Исмаилу и Леночке. – Никого подвезти не надо? Ну, как хотите… Тогда я поехал.
– Спасибо тебе, Вениамин, – кивнул священник.
Купон походкой перекачанного атлета прошел к машине и вдруг остановился.
– Это… я вот что хочу вам, батюшка, сказать… думаю, может, пригодится. – Бандит никак не мог решиться. – Вы ведь тоже с этими козлами вроде как попали… Короче, знаете, кто это был?
– Фээсбэшники, – уверенно кивнул священник.
– Не просто. Я эту харю до конца жизни помнить буду.
– И что? – напрягся отец Василий.
– Короче, Махмуда у нас эти самые мужики и отобрали.
– Махмуда?! – охнули Исмаил и священник.
– Ага. Они, конечно, документов не предъявляли. Колеса очередями пробили, вот так же мордами в грязь положили и эта… отобрали, короче, этого чеха.
– Ты чего-нибудь понимаешь? – повернулся к мулле отец Василий.
– Миша, ни хрена не понимаю! – Исмаил впился глазами в Купона. – А ты точно запомнил?! Ты уверен, что это он?!
– Еще бы! Меня, кроме этой падлы, еще никто мордой в землю не ронял. Разве такое забудешь?
Это была новость! «Так… – пытался подвести итог услышанному отец Василий. – Что мы видим? Фээсбэшники отнимают у сомовских бандитов торговца оружием, но только для того, чтобы потом почти сразу отпустить. А когда я пытаюсь этого самого торговца повязать, появляется Макс, человек Брыкалова… Постой! А с чего я решил, что Макс – брыкаловский человек? Был бы он из части, Бугров бы его точно знал! Он ведь всех офицеров части знает. Черт! Неужели и Макс фээсбэшник?!»
– Ну, я поехал, мужики, – напомнил о себе Купон. – Только эта… вы, если что, Пал Палычу не говорите, что эта… я вам сказал. Хорошо?
Он явно уже пожалел о том, что проболтался, хотя и видел – информация попала точно в цель. Уж кому-кому, а этим людям она определенно открыла глаза.
Купон сел в машину, завел ее и, теряя остатки лобового стекла, медленно скрылся в зеленом буйстве тальника и берез. А поп и мулла, как полные придурки, стояли друг напротив друга, бессмысленно таращили глаза и ничего не могли сказать.
– Мальчики, вы чего?!
– Прости нас, Леночка, но у нас с батюшкой, кажется, проблемы, – сказал Исмаил.
– И серьезные, – отрешенно, глядя куда-то в пространство, добавил поп.
* * *
Ближе всего от моста находился дом священника. Поэтому все трое, не теряя времени, отправились к нему, и только здесь, приняв душ и плотно перекусив тем, что нашлось в холодильнике да в погребе, они почувствовали, что первый шок прошел.
– Что делать-то будем, Мишаня? – с болью в черных круглых глазах спросил мулла.
– Надо в ФСБ идти.
– Ты уверен?
– Абсолютно. Такие вещи замыливать нельзя, и чем плотнее будет контакт с ними, тем безопаснее наши перспективы.
– Чего-то ты не то говоришь, – покачал головой мулла. – Ты что, все уже позабыл? Они же нас чуть не расстреляли!
«Он слишком многого еще не знает, – подумал отец Василий. – А потому и боится».
– Я знаю, что говорю. Единственный способ остановить Макса и прочих – наябедничать их непосредственному начальству.
– А если начальство в доле?
– Это вряд ли. Но даже если и в доле, надо жаловаться. Только тогда они не смогут сделать вид, что ничего не случилось.
– Ну, как знаешь, – с глубоким сомнением в голосе проронил мулла. – И мне тоже с тобой идти?
– Лучше, конечно, сходить, – кивнул священник. – Если спать спокойно хочешь.
* * *
В Усть-Кудеярский отдел ФСБ они отправились втроем. И если через дежурного все трое прошли нормально, то в приемной застряли, и надолго. Поначалу Карнаухов проводил совещание, затем главный чекист стремительно пробежал в кабинет своего заместителя и не показывался около часа, затем ему позвонили, затем ему самому понадобилось срочно сделать звонок. И наконец отец Василий не выдержал.
– Послушайте, Олег Николаевич, – схватил он чекиста за рукав, когда тот намеревался прошмыгнуть в свой кабинет после очередного исчезновения. – Я отсюда сам не уйду! Только на носилках! Вам понятно?
