– И-ии! – пропищала Анфиса Евгеньевна, отчего у него по спине пробежали мурашки. Он не понял, как оказался на ногах, шагнул к шкафчику и рванул на себя дверцу. Схватив в руки массивную вазу, поднял ее над головой и бросил в ненавистное лицо, но промазал, ваза с грохотом врезалась в пол рядом с головой. Анфиса Евгеньевна лишь на мгновенье зажмурилась и вновь открыла глаза. Кольке вдруг показалось, что она кривляется, дразня его. Тогда он подпрыгнул и приземлился двумя ногами ей на грудь. Раздался хруст и вскрик. Не удержавшись, он со всего размаху рухнул на пол. Тут же перевернулся на живот и встал на колени. Бабка стала хрипеть, со свистом втягивая в себя воздух.
– Сука! – взвыл Колька, чувствуя, как в жилах стынет кровь.
Ухватившись за подлокотник кресла, он поднялся. У него вдруг возникло желание броситься прочь из этой квартиры, но вмиг налившиеся свинцом ноги словно прилипли к полу.
Пошатываясь, Колька направился в соседнюю комнату, ища, чем добить на удивление живучую старуху. Здесь стояла кровать с уложенными одна на другую подушками, на которых лежала кружевная накидка, у стены – ножная швейная машинка и комод. На глаза попался старый утюг с намотанным на ручку проводом. Он взял его двумя руками и вернулся в зал. Каково же было его удивление, когда он увидел, что бабка умудрилась после всего еще и встать. Навалившись двумя руками на стол, она с ненавистью и презрением смотрела на него широко открытыми глазами, пряди седых волос свисали вниз. Колька шагнул к ней, и в этот момент последние силы покинули ее. Ноги подкосились, и старуха завалилась на пол, гулко ударившись головой о паркет. Колька подошел ближе, прицелился и двинул ей острием утюга в висок. Леденящий звук лопнувшей скорлупы и резкий запах крови вызвали у него приступ тошноты. С трудом сдерживая рвотные позывы, он отбросил утюг в сторону, встал на четвереньки и пополз прочь, уверенный в том, что, если бабка и на этот раз осталась живой, он больше не притронется к ней пальцем.
В себя Колька пришел, когда уткнулся теменем в шкаф. Некоторое время размышлял, что делать дальше, потом встал. Ноги ходили ходуном, глаза застилал пот. Он рванул на груди майку, надеясь порвать материал, противно прилипший к груди. В этот момент ему на глаза попалась уже знакомая шкатулка. С опаской оглянувшись на продолжавшую лежать на полу старуху, он схватил ее, сунул под майку и устремился к двери. Однако на половине пути вдруг понял, что так ее нести нельзя, и повернул на кухню. Стол, две табуретки, небольшой холодильник… Он рванул на себя одну, затем вторую дверцу навесного шкафа. Здесь стояли разные банки и лежали пакеты с крупой и макаронами. Тогда он развернулся к холодильнику. Там лежал пластиковый пакет с курицей. Вытряхнув ее на пол, сунул в пустой пакет шкатулку. Однако и на этот раз передумал бежать. А вдруг в ней ничего нет?
Колька подошел к столу, поставил на него шкатулку и открыл. Несколько купюр номиналом в пять тысяч рублей обожгли взгляд.
– Живу! – выдохнул он, выгребая трясущимися руками деньги вместе с простенькими колечками и бусами.
Глава 3
Виктор оглядел улицу. Освещенная через равные промежутки фонарями, она была безлюдна. Росшие вдоль дороги деревья в это время казались оставленной на сцене декорацией. Одинаковые ухоженные лужайки перед домами, подстриженные газоны и чистые тротуары делали городок Ричард каким-то ненастоящим, больше похожим на гигантский макет для подготовки будущих мэров. Даже небо с застывшими звездами больше походило на купол с сотнями мелких лампочек. В отличие от Америки, население Канады казалось более дисциплинированным. С наступлением темноты здесь затихала жизнь, не проносились машины, не бродили стайки подростков, не приставали проститутки.
Осторожно ступая, Виктор направился по выложенному плиткой тротуару.
Мысли блуждали вокруг того, о чем рассказал дед. Как оказалось, в Москве, в квартире, которую некогда занимали его родители и где был спрятан клад, все это время жила сначала служанка по имени Татьяна, а потом ее дочь Анфиса. Это удалось узнать через одного знакомого деду эмигранта, который вернулся в Россию в начале девяностых годов прошлого века. Он не знал о существовании клада, просто выполнил просьбу проведать людей, которые теперь живут в квартире Угрюмовых, и, если они имеют какое-то отношение к Татьяне Алексеевне, передать низкий поклон от бывших хозяев этого дома. Как удалось выяснить, из четырнадцати комнат дочь служанки Татьяны занимает только две. По описаниям знакомого, она жила именно в той половине квартиры, где находится чулан с тайником. Дед не знал, известно или нет восьмидесятисемилетней Анфисе о существовании клада, но само ее присутствие в доме, а также то, что она хорошо знает, кому прислуживала ее матушка, вселило в него уверенность, что Татьяна, а после ее смерти дочь, сдержали данное господам слово… Виктор поначалу в этом сильно сомневался и пытался убедить деда, что за все это время ничего не стоило присвоить богатства, но тот стоял на своем и твердил одно:
– Она перед Богом поклялась, а для тогдашнего русского человека нет ничего святее…
За размышлениями Виктор не заметил, как оказался за домом. С этой стороны располагалась небольшая конюшня, в которой дед когда-то держал лошадей. Времени прошло много, но стены деревянных загонов еще хранили запах. Оглянувшись по сторонам, он взялся за верхний край ограждения и перемахнул во двор. Особо Виктор пока не волновался. Если его ждут, то только в доме. Не станет же полиция выставлять людей на всех направлениях.
Он прошел мимо сарая и гаража и оказался перед черным ходом в дом. Сунул руку в карман брюк, достал ключ, который дал дед, осторожно вставил его в замочную скважину и повернул. Нащупав ручку, медленно потянул дверь на себя. Почти одновременно темноту разрезал красный луч света, а где-то в глубине дома загудела сирена. Виктор замер, пытаясь понять, что все это значит. Дед не говорил ни о какой сигнализации.
«Стоп! – осенило его. – Как я сразу не догадался! Ну, конечно, оставив в доме группу захвата, полиция утыкала все возможные направления проникновения в дом лазерными датчиками! Как же быть?»
Неожиданно наверху что-то упало. Больше повинуясь желанию заставить замолчать сирену, нежели разуму, Виктор шагнул в коридор и захлопнул за собой двери. Сирена замолкла. Однако раздались отчетливые шаги. Кто-то направлялся из гостиной в его сторону, и в темноте мелькнул свет фонаря.
– Сработал датчик движения черного хода, – раздался взволнованный мужской голос.
«Будь осторожен, группа выезжает, одновременно отправили к тебе на помощь экипаж «двенадцать сорок», – захрипела радиостанция. – Будет через семь минут…»
Виктор понял, что в доме один полицейский, и облегченно перевел дыхание. У него есть семь минут, чтобы забрать накопленные дедом деньги.
Он прошмыгнул в конец коридора и притаился справа от дверей, через которые, по логике вещей, должен пройти в коридор сотрудник полиции. Шаги стихли где-то совсем рядом. Яркий луч фонаря через двери осветил стену.
– Эй! – раздался настороженный мужской голос. – Есть здесь кто?
