— На, мать с сестрой угостишь. Мне больше ничего не носи, деньги поэкономь, чай, не Бугров. Меня купцы и без тебя снабжают.
— Какие купцы?
— Поработай с мое на ярмарке, узнаешь, какие. Появятся и у тебя свои должники.
На расспросы о здоровье Иван Иванович от ма х н улс я.
Они сели спиной к единственному, кроме Здобнова, больному в палате, толстому татарину-грузчику с кистой, и Алексей принялся рассказывать новости. Их накопилось немало, старый сыщик требовал подробностей, и беседа затянулась надолго.
— Да, Лешка, глупое вы с этим буйволом дело задумали. В трактир Кузнецова надо не вдвоем идти, а еще пару взводиков казаков с собой брать.
— Тогда Осип Лякин не придет.
— Ну и хрен с ним, с Лякиным, пусть его питерские сыскари ловят, они втрое больше нашего жалованье гребут.
— Не станут теперь фартовые его защищать, под пули из-за него лезть. А если Буффало там вчера кого-то не дострелил, так сегодня дострелит. Они сейчас деморализованы.
— Дурак ты, Лешка, — огорчился Здобнов. — Демо… как ты сказанул? Представь себе: вломятся посреди ночи к Кузнецову двое сыскарей. Что с ними будет? Лякин там или не Лякин, а есть и другие бандиты, у которых имеются свои интересы. И они будут их защищать! Подымут вас, дураков, на ножи, чтобы другим не повадно было.
— Прямо так и на ножи… — хорохорился Алексей, но на душе у него уже было муторно. — Что же мне, парня одного туда послать?
— Ты у нас, конечно, герой, крест имеешь, я же вижу — все одно пойдешь. Так хоть ведите себя там сообразно роли: с шиком, но степенно, солидно, как молодые начинающие капиталисты. Ну, пришли поглазеть, сыграть по маленькой, но неприятностей опасаетесь и вообче ребята робкие. Ни на кого, кроме баб, не смотрите, сажайте сразу на коленки хористок, располагайтесь поближе к выходу и подальше от уголовных. Старшему из охранников дайте синенькую, скажите, мол, приезжие, впервые, интересуетесь игрой, но всякого наслушались и опасаетесь, пусть к вам кого-нибудь приставят. Привлеките к себе внимание сами, не дожидайтесь, когда они вами заинтересуются.
Далее. В трактире Кузнецова три выхода, но извозчики стоят только у главного. Если уходить в двери нельзя, то на северной и западной стороне, на первом этаже, в галерее по восемь номеров; замки в них слабые, а окна низко. Теперь кузнецовская охрана…
Глава 11
В трактире Кузнецова
Пожарное депо на Московской улице.
Все получилось совсем не так, как они задумали. За час до полуночи Лыков и Буффало вошли в заведение, одетые купцами средней руки, но с претензией. С ними были две певички из шведского хора, что поет в трактире Бубнова. Говорили на такой странной смеси языков, что поневоле обратили на себя внимание всего зала: Буффало — по-английски, Алексей вспоминал гимназические уроки французского, скандинавки шпарили по-своему… Зал поглядел на них и отвернулся — купцы как купцы, но из фартового угла кто-то их сразу опознал. Видимо, утром Лякин оставил на Серебряной линии наблюдателей для слежки за налетом на Гаммеля. Когда Буффало с Алексеем выбежали на улицу, а Лыков потом командовал городовыми, их запомнили в лицо. Так все их ухищрения и легенды пропали зря.
Чувство все возраставшей опасности появилось у Алексея к часу ночи. Посетителей осталось мало, в соседнем зале половые готовили столы под карточную игру. Вдруг сидящий напротив Буффало захрипел и упал на спину, схватившись за горло. За ним стоял высокий перс и затягивал аркан. Через секунду в руках у Буффало оказались револьверы, четыре выстрела отбросили перса-душителя в коридор. Ковбоец вскочил на ноги и тут же получил сзади сильный удар каучуковой палкой по шее, упал на колени и вторым ударом окончательно был оглушен. Все это заняло секунды.
Алексей бросился было на выручку рогожцу, но кто-то ловко подсек ему ногу и он растянулся возле товарища. Хотел отжаться и стряхнуть с себя нападавших, но тут острое лезвие прошло сквозь сюртук и уперлось ему под левую лопатку. Схватка закончилась.
Сильные клешни кузнецовских охранников подняли Алексея; он получил чувствительный удар в лицо, но молча стерпел. Его умело обыскали, отобрали револьвер и кастет. Двое держали Лыкова за руки, третий уткнул ему в грудь его же «смит-вессон», четвертый сзади приставил нож.
Может, Алексей и попытался бы убежать, рассчитывая на свою силу, но Буффало без сознания висел на руках у «фартовых». Пришлось пока смириться.
— Не убивать! — раздался сзади властный голос Кузнецова. — Осип ищет человека из полицейских для сведений, а тут сразу два «языка». Который-то да заговорит… Сведите их пока в подвал и как следует прикуйте. Осип придет через полчаса, сам с ними разберется.
Лыкова и начавшего приходить в себя Буффало бегом стащили по черной лестнице в подвал, и там звероподобный детина в кожаном фартуке сноровисто приковал их к толстым цепям на столбах. Прямоугольные столбы, подпиравшие низкие своды подвала, были опоясаны стальной полосой с кольцами, к которым приделали настоящие каторжные ручные кандалы. Чувствовалось, что место было специально приготовлено для подобных случаев.
Бандиты врезали напоследок Лыкову и Буффало по почкам и ушли, поставив в углу керосиновую лампу. Лязгнул засов, и в подвале стало тихо.
Окончательно очухавшийся Буффало тихо чертыхался в углу. Лицо у Лыкова горело, мысли путались. Ему вдруг стало страшно как никогда в жизни, как не было страшно даже перед первым боем.
Рогожец перестал ругаться и сказал голосом злым, но не испуганным:
— Ну мы с тобой и влипли. Надо выбираться, пока Лякин не появился.
Он уперся ногой в столб и стал тянуть к себе кулаки, пробуя цепь на прочность. Шея и плечи у Буффало напряглись, набухли желваки на лице, он пыхтел и упирался изо всех сил, но цепь и не думала поддаваться.
Глядя на него, Лыков не удержался и прыснул.
— Что смеешься, дурак, — рассердился Буффало. — Погоди, сейчас придет Ося Душегуб, он тебе посмеется.
— Да это не так делается, — виновато пояснил Лыков. — Вот, смотри: одно звено закладывается за другое и прижимается третьим, которое используется как рычаг.
Он сложил звенья, ухватился и нажал. Толстое кольцо сразу разошлось, и Алексей освободил правую руку.
— А так, как ты хочешь, не получится, — и Лыков рванул к себе левую руку. Цепь со звоном лопнула и повисла на запястье.
— Странно… — пробормотал он.
Буффало поглядел на него, сложил свою цепь, как было велено, и с удвоенной энергией навалился на нее. Однако у него снова ничего не получилось. Тогда Лыков двумя мощными рывками оторвал и его кандалы. Сложил обрывок цепи вдвое и получилось оружие.
— Как-то сразу веселее стало, — признался рогожец. — Осталась ерунда — выйти отсюда.
