– Он признался тебе в организации убийства? –
иронично осведомился Эдгар.
– Нет, – ответил Дронго, – он признался, как
ему было плохо все эти дни.
– Можно себе представить, – пробормотал
Вейдеманис. – Куда теперь едем?
– Домой, – решил Дронго.
Он мрачно смотрел на мелькавшие за окном здания.
– Иногда такое бывает, – мягко заметил
Эдгар, – ты сделал все, что мог, и не сумел добиться успеха. Ты не можешь
всегда побеждать. Иногда приходится проигрывать. У тебя была задача почти
нереальная. Найти возможного убийцу среди пятисот людей, которые были на том
приеме. И еще не факт, что Богдановского отравили именно там. Он мог получить
этот яд где-то в другом месте, перед тем как приехал на прием. В общем, не
нужно так переживать. Ты сделал все, что мог. Через месяц после убийства найти
возможного преступника нереально.
Дронго молча слушал своего друга.
– Ты меня слышишь? – спросил Эдгар. – Не
можешь смириться с тем, что иногда преступление раскрыть просто невозможно?
– Который сейчас час? – спросил Дронго.
– Уже шесть, – взглянул на часы Вейдеманис, –
ты опять что-то придумал?
– Нет, уже поздно, – ответил Дронго.
– Что поздно? С кем еще ты хочешь поговорить?
– В Москву сегодня должны прилететь Гловацкий и его
дочь. Поговорю с ними. И еще с Людмилой Огородниковой. Это бывшая жена Николая
Даниловича. Махметов считает, что его коллега, сенатор Кирпичников, больше
всего на свете боится своего тестя. И свою жену. Леонид, узнай мне к завтрашнему
утру телефон этой Огородниковой.
– Сделаем, – кивнул Кружков.
– Ты хочешь проверить линию Кирпичникова? Но он бы
никогда не решился на убийство своего родственника, – убежденно заявил
Эдгар. – Достаточно на него посмотреть, чтобы это понять. Удивляюсь, как
он может быть государственным человеком. Хотя, наверное, с такими деньгами и
такой мощной поддержкой, какая исходит от его тестя, можно быть кем угодно.
Даже министром. Или самим премьером.
Уже поднявшись к себе в квартиру, Дронго прошел в ванную комнату,
чтобы принять душ. Последние несколько дней окончательно выбили его из колеи.
Все возможные версии оказались несостоятельными. Он не хотел признаваться даже
самому себе, что потерпел унизительное поражение.
«Неужели я так переживаю из-за гонорара, который мне должны
выплатить? – недовольно думал он, подставляя лицо под горячую воду. –
Нет, не может быть. К тому же, согласно нашему договору они все равно
оплачивают мои расходы. Нет-нет. Во мне говорит уязвленное тщеславие. Мое
самолюбие профессионала, который потерпел поражение. Они так меня хвалили, что
мне хотелось соответствовать их ожиданиям. И еще Наталья Кирпичникова.
Наверное, меня задевало ее поведение и ее отношение ко мне. С одной стороны,
понятно, что ей интересно разговаривать с незнакомым человеком, тип которого
она редко встречала в своей жизни. А с другой – она никак не может избавиться
от своей дурной привычки навязывать свое мнение окружающим ее людям. Может, еще
и поэтому мне так неловко за свое поражение. Представляю, что именно она мне
скажет. С какой уничтожающей критикой обрушится».
Он вышел из ванной, накинув на плечи полотенце. И, словно
услышав его разговор с собой, зазвонил мобильный телефон. Дронго подошел к
аппарату, посмотрел на номер звонившего. Усмехнулся. Это была Кирпичникова. Он
решил ответить.
– Добрый вечер, Наталья Аристарховна.
– Я знаю, что вы уже вернулись. Как прошла ваша
поездка?
– Нормально. Спасибо.
– Он дал вам какую-нибудь информацию?
– Да. Он был достаточно искренен. Я даже не ожидал.
– И поэтому после возвращения в Москву вы отправились к
Анвару Махметову? – желчно уточнила Наталья.
– Вы уже все знаете, – устало ответил
Дронго, – кто вам рассказал? Ваш супруг?
– Нет. У меня есть другие источники информации. Вы ведь
искали его мобильный телефон.
«Арсений, – понял Дронго, – рыжий помощник».
– Да, мне помог помощник вашего мужа, – сказал он
в трубку. – Кажется, Кострюков. Дал мне прямой телефон сенатора.
– Он не имел права этого делать. Мобильные телефоны
сенаторов – служебная тайна. И чем закончилась ваша встреча с Махметовым? Или
вы пили с ним чай и мирно беседовали? А может, он признался, что организовал
убийство моего брата?
– Не признался, – вздохнул Дронго, – он уже
подал документы на развод. Учитывая, что у них с Гришуниной нет общих детей,
развод можно будет оформить достаточно быстро.
– Это единственное, что вы узнали? – возмутилась
она.
– Не только. Он знал о том, что его жена встречается с
вашим младшим братом, и сознательно не пришел на прием. Он уже тогда хотел
разводиться, считая, что Гришунина его позорит. Его друг, премьер Малхазов,
даже просил Казбека воздействовать на вашего брата, но все было безрезультатно.
Но Махметов не организовывал убийства вашего брата. После смерти Егора все
газеты написали о том, кто был рядом с погибшим в последнюю ночь. Сенатор
оказался в сложной ситуации. Он даже признался мне, что у него повысилось
содержание сахара в крови.
– Мне нет дела до его сахара, – закричала
Наталья, – у моего отца сердце скоро остановится, а вы мне рассказываете
про сахар этого типа. Я хочу знать, чего вы достигли? Вы уже несколько дней
ездите по всей Москве, встречаетесь с разными людьми, беседуете с ними,
позорите нашу семью и ничего не можете найти. Ваше единственное достижение –
это разоблачение кретина Босенко, который так глупо себя вел, что вы сразу все
поняли и позвали моего отца. Это единственное, что вам удалось. Узнать нашу
«страшную» семейную тайну, что мой отец тоже в курсе наших розысков. Ну и что?
Больше вы ничего не можете мне сказать? Кто убил Егора? Кто это сделал?
– Пока не могу, – честно признался Дронго, –
но у меня есть еще несколько дней в запасе. Вы же сами установили срок. Почему
вы меня все время торопите? Я работаю как могу.
– Я видела, что вы можете. Только хамить женщине и бросаться
стаканами с водой. Вы думали, что произведете на меня впечатление своим
поведением, но это не так. Я поняла, что вы не очень серьезный человек. И не
можете ничего сделать. Я сожалею, что мы вообще обратились к вам.
– Вы все сказали? – спросил Дронго. – Если
все, то до свидания. Я не хочу больше с вами разговаривать.
Она перезвонила снова.
– И не смейте бросать трубку, когда разговариваете со
мной! – закричала она и сама бросила трубку. Дронго улыбнулся. Он оделся,
прошел в кабинет и долго сидел у своего стола, размышляя о своих последних
встречах. Во втором часу ночи он отправился спать. Нужно было уточнить
последние, самые фантастические версии. Но для этого ему нужно встретиться с
Гловацким и Огородниковой.
