– Хорошо, что я не знаю никаких оскорблений, –
усмехнулся Вейдеманис, – будем считать, что ты прав. Тогда выходит, что
разговор Казбека с Егором не имеет никакого отношения к нашему расследованию?
– Шмелев со своей логикой извращенца считает, что
именно Махметов попросил премьер-министра надавить на Егора. И возможно, сделал
это нарочно, чтобы отвлечь внимание и подготовиться к преступлению. Косвенным
доказательством вины Анвара Махметова можно считать его отсутствие на столь
важном приеме. Но я не верю, что он мог говорить на подобные темы даже со своим
близким другом. А вот другой человек мог говорить. И про Егора, и за Егора. Он
мог оказать на него давление, мог разговаривать и с сенатором, и с премьером.
Догадываешься, о ком я говорю?
– Его отец?
– Конечно. Он, оказывается, знал обо всем. И не просто
знал. Он говорил об этом с премьер-министром Малхазовым. Вот так. Босенко мне
говорил, что старший Богдановский обо всем знал и даже пытался поговорить с
сыном. Но тот его не слушал. Однако я не мог предположить, что этот вопрос
Аристарх Павлович обсуждал еще с кем-то. И тогда выходит, что нас просто все
эти дни водят за нос. И главный организатор нашего расследования – отец Егора.
Или главный преступник.
– Это нечто новое, – взглянул на Дронго
Эдгар. – Почему ты решил, что именно он?
– Смотри на дорогу, – посоветовал Дронго, – а
я постараюсь изложить тебе свою версию. Казбек считает, что никто не посмеет
даже покушаться на Егора, зная, чей он сын. Насколько я успел выяснить из
Интернета и других источников, Аристарх Павлович Богдановский создавал свою
компанию «железом и кровью». Прямо как Бисмарк, объединявший Германию.
Решительный, смелый, абсолютно бескомпромиссный. Между прочим, сын вырос в
отца, был такой же конфликтный и не шел на компромиссы никогда. Итак, отец
узнает, что у его наследника не просто любовная интрижка, а глубокая связь с
замужней женщиной. Более того, с женой сенатора. Уважаемого человека, имеющего
много достаточно влиятельных друзей. Что делать Богдановскому-старшему?
Отговорить сына от этой связи? Он знает, что все бесполезно. Более того, он
даже знает, как часто его сын встречается с этой актрисой, ведь сотрудники
Босенко установили камеру у дверей квартиры Егора. Он, правда, сказал, что это
была единственная камера, но я думаю, он врет. Вернее, я уверен, что он врет.
Возможно, камеры были и в других местах. И вся информация просматривалась лично
Аристархом Павловичем.
Он понимает, что отговорить сына невозможно. Однажды он
пытался это сделать, когда его сын приставал к сотруднице планового отдела,
которая встречалась с братом его покойной жены. Сын не послушал его даже тогда.
Иваницкий уволился, но Аристарх Павлович, очевидно чувствуя свою причастность к
этим событиям, очень помог своему родственнику, создал для него транспортную
компанию, выделил деньги. Но из своей компании убрал навсегда. Вместе с будущей
женой, от греха подальше. Теперь еще больше. Гришунина по-настоящему влюбилась
в молодого человека, хотя она была старше его. И вот актриса с не очень хорошей
репутацией, будучи замужней женщиной, собирается разводиться и выходить замуж
за молодого человека. Импульсивный Егор вполне был способен на подобный шаг.
Тем более что однажды нечто подобное уже сделала Наталья, обладающая таким же
характером, как ее отец и брат. К тому же Аристарх Павлович наверняка знает
самую страшную тайну Милы Гришуниной. После неудачного аборта она не может
иметь детей. Никогда. И у него не будет наследников от сына. Как такой человек
должен реагировать на все эти встречи сына с актрисой? К тому же Егор
демонстративно с ней встречается и даже увозит ее с собой после приема. Теперь
ответь на мой вопрос – что бы ты сделал на его месте? Только представь, что ты
один из самых богатых людей, ты привык решать все за других, у тебя нет никаких
сдерживающих центров, ты сильный и волевой человек. А самое страшное, что ты
знаешь, как терять близких людей. Ты уже потерял свою супругу, я имею в виду
Богдановского-старшего. Такая трагедия может закалить человека. И сделать его
черствым и бесчувственным.
– Только не говори, что он захотел избавиться от сына.
– Нет. Он его обожал. Ведь сын был почти идеальным повторением
его самого. А если он решил избавиться от этой женщины? Если произошла роковая
ошибка? Если яд, предназначенный для нее, достался Егору? Такое возможно?
– Вполне. Возможно, это был бы идеальный вариант для
отца Богдановского. Но тогда сразу возникает масса вопросов. Где, как, когда,
кто, при каких условиях пытался отравить Милу Гришунину? И каким образом
отравили самого Егора?
– Я высказываю свою гипотезу.
– Достаточно сложный вариант. Ошибка при убийстве.
Возможный вариант, но сложный. А ты сам любил ссылаться на Оккама. Легче всего
объяснять каждое преступление какой-либо ошибкой. И невозможностью найти
убийцу. Но это ложный путь. Так ты меня всегда учил. Труднее найти мотив и
выявить преступника. Отрицая Оккама, мы не становимся ближе к истине.
– Согласен, – кивнул Дронго, – но я обязан
рассматривать все варианты, даже такие экзотические. Ведь квартиру Егора
проверяли только люди Босенко. Что они там на самом деле нашли, как там все
было, никто не знает. И никто никогда не узнает. Вот еще одно доказательство в
пользу моей версии. Но я с тобой согласен. Она слишком экзотическая. Если бы
Богдановский-старший пошел на преступление, он бы нанял лучших профессионалов.
Самых лучших…
– Что он и сделал, – медленно произнес Вейдеманис.
Он затормозил, и они посмотрели друг на друга.
– Ты так считаешь? – За долгие годы они научились
понимать друг друга без слов. Дронго ждал ответа своего напарника.
– Безусловно. Только он мог дать санкцию на эксгумацию.
Только он мог приказать Босенко найти тебя. И только он мог разрешить это
расследование до того, как его начнет прокуратура. Для таких людей законы не
имеют никакого значения. Он считает себя выше любых законов.
– Поехали в компанию, – решил Дронго, взглянув на
часы, – кажется, у нас будет серьезный разговор с Виктором Алексеевичем.
Эдгар прибавил скорости. Дронго достал мобильный телефон и
позвонил Босенко.
– В каком аэропорту вы были? – уточнил он. –
Дело в том, что я сегодня тоже ездил в аэропорт.
– В Домодедове, – ответил Босенко. Он говорил достаточно
тихо и быстро, – поэтому так долго добирались. Но я уже в своем кабинете.
Когда вы сможете приехать?
– Через полчаса, – сказал Дронго, взглянув на
часы.
Они немного опоздали, но через сорок минут уже входили в
кабинет руководителя службы безопасности компании. Босенко пожал им руки,
предложил садиться.
Дронго прошел в конец стола.
– Нет, – возразил хозяина кабинета, – давайте
сюда, на свои прежние места.
– Хорошо, – улыбнулся Дронго. Они с Эдгаром
пересели поближе.
– Прикажите, чтобы сюда никто не входил, –
предложил Дронго, – даже ваш секретарь.
