– Майлз, как давно ты знаешь об этой глупости, что творится вокруг Саймона?
– Э-э-э… две недели.
– Неужели никому из вас, троих юных олухов, не пришло в голову, что я захочу об этом знать?
Трое олухов – Айвен, Майлз и… Грегор? Она действительно огорчена.
– Вы все равно ничего не могли сделать. К тому же вы были на полпути к Комарре. И у вас уже было важнейшее поручение. Однако, каюсь, действительно не подумал об этом.
– Дурачье, – выдохнула она. Ее большие карие глаза полыхнули огнем.
– Хм-м… А кстати, как дела? На Комарре, я имею в виду?
– Не очень. Родители Лаисы скорее огорчены. Я сделала все возможное, чтобы успокоить их, особенно если учесть, что кое-какие их опасения весьма небезосновательны. Я попросила твою мать заехать к ним по дороге сюда и еще раз с ними переговорить.
– Мать едет домой?
– Надеюсь, скоро.
– А… вы уверены, что моя мать – лучшая кандидатура на эту роль? Она ведь может быть ужасно прямолинейной в своих высказываниях о Барраяре. И она не отличается избытком дипломатии.
– Верно, но она – кристально честный человек. И она обладает удивительным свойством придавать самым невероятным вещам осязаемость. Во всяком случае, пока говорит о них. Люди в конечном итоге с ней соглашаются, а потом месяц удивляются, почему они это сделали. Во всяком случае, я выполнила все обязанности свахи Грегора.
– Ну и… женитьба Грегора состоится или нет?
– Конечно, состоится! Но есть разница между вещами, выполненными безукоризненно и выполненными вчерне. Имелось некоторое напряжение, которое мне так и не удалось снять. А я не намерена оставлять нерешенными те проблемы, которые могу разрешить. Добрая воля – вот что потребуется в большом количестве. – Тут она сердито нахмурилась. – Кстати, о доброй воле или отсутствии таковой… Мне сообщили, что Саймон лежит в клинике в штаб-квартире Имперской безопасности, и я, конечно же, тут же пошла его проведать. И этот идиот, генерал как-бишь-его, меня не пустил!
– Гарош? – подсказал Майлз.
– Да-да, он. Сразу видно, что он не фор. Майлз, ты можешь что-нибудь сделать?
– Я?! Это не в моей власти.
– Но ты работал с этими, этими, этими… людьми много лет! И теоретически должен их понимать.
«Я и есть Имперская безопасность», – сказал он однажды Элли Куин. Тогда он был чрезвычайно горд тем, что отождествляет себя с этой могущественной организацией, будто их каким-то образом соединили, создав этакого киборга. Что же, теперь его отсекли, а Имперская служба безопасности спокойно продолжает существовать, даже не замечая его отсутствия.
– Я больше с ними не работаю. А даже если бы и работал, то я всего лишь паршивый лейтенантишко. А лейтенанты не отдают приказов генералам, даже лейтенанты-форы. Гарош меня тоже не пускает. Думаю, вам нужно поговорить с Грегором.
– Только что говорила. Он был дьявольски уклончив.
– Может, он просто не хочет вас огорчать. Насколько я понимаю, Иллиан сейчас пребывает в состоянии очень сильного умственного расстройства, не узнает людей, ну и так далее.
– А как он может кого-то узнавать, если тех, кого он знает, к нему не допускают?
– Хм-м. Отлично подмечено. Слушайте, я вовсе не собираюсь защищать Гароша, он и меня из себя выводит.
– Похоже, не достаточно сильно выводит! – отрезала леди Элис. – У этого Гароша хватило наглости заявить мне – мне! – что это зрелище не для дам. Тогда я поинтересовалась, что он делал во время государственного переворота Фордариана. – В конце фразы ее голос перешел в шипение сквозь зубы. Майлз не был уверен, но ему показалось, что леди Элис с трудом подавила готовую сорваться с языка площадную брань. – Насколько я понимаю, Грегор полагает, что ему, возможно, еще долго предстоит работать с Гарошем. Конечно, прямо об этом сказано не было, но, как я понимаю, Гарош убедил Грегора в том, что его положение на должности и.о. начальника Службы безопасности еще настолько хрупкое, что может не выдержать вмешательства столь опасно некомпетентной личности – да еще и женского пола, – как я. Саймон никогда бы не заявил ничего подобного. Как бы я хотела, чтобы Корделия сейчас была здесь. Она всегда гораздо лучше меня справлялась с проявлениями мужского шовинизма.
– Это как сказать. – Майлз вспомнил о судьбе Фордариана, нашедшего свою смерть от рук графини Форкосиган. Но леди Элис совершенно права: Иллиан всегда обращался с ней как с очень ценным, хоть и несколько отличным от остальных, членом команды Грегора. Новый и чисто профессиональный подход Гароша, должно быть, оказался для нее шоком. Помолчав, Майлз продолжил: – В настоящий момент Гарош имеет все возможности влиять на Грегора. Через него идет весь поток информации, поступающей императору.
Хоть это и нельзя назвать резким изменением обычного хода вещей. Так было всегда, только вот когда этим занимался Иллиан, Майлза сей факт почему-то совершенно не задевал.
Темные брови Элис изогнулись, но она промолчала. Под ее тяжелым взглядом молчание становилось все ощутимее.
Чтобы поправить неловкость, вызванную его неосторожными словами, Майлз сказал:
– Вы можете устроить забастовку. Никакой свадьбы, пока Грегор не выкрутит Гарошу руки.
– Если в ближайшие дни ничего не будет сделано, то я вполне могу это осуществить.
– Я всего лишь пошутил, – быстро произнес Майлз.
– А я нет. – Коротко кивнув, леди Элис отключила комм.
На следующий день, еще на рассвете, Мартин осторожно потряс Майлза за плечо.
– Э-э-э… Милорд, к вам там посетитель.
– В такую рань? – пробурчал Майлз, потер заспанное лицо и, зевнув, спросил: – Кто?
– Сказал, что его зовут лейтенант Форберг. Снова один из ваших приятелей из СБ, наверное.
– Форберг? – моргнул Майлз. – Здесь? Сейчас? Зачем?
– Он хочет с вами поговорить, так что лучше вам поинтересоваться у него самого.
– Право же, Мартин… Хм-м… Надеюсь, ты не оставил его стоять у дверей?
– Нет, я отвел его в большую комнату на нижнем этаже восточного крыла.
– Во Вторую приемную. Отлично. Скажи ему, что я спущусь через пару минут. Приготовь кофе. Принеси на подносе с двумя чашками и всем, что полагается. Если на кухне осталось что-нибудь из приготовленной твоей матерью выпечки или пирожных, их тоже положи в корзиночку и принеси вместе с кофе, понял? Вот и отлично.
Сгорая от любопытства, Майлз натянул на себя первую попавшуюся рубашку и брюки, босиком пробежал два лестничных пролета, свернул налево по коридору, миновал три комнаты и оказался во Второй приемной. В честь прихода гостя Мартин снял с одного из стульев чехол, который тут же и бросил на полу белой кучей. Солнечные лучи пробивались сквозь тяжелые гардины, лишь подчеркивая темноту, в которой сидел Форберг. На лейтенанте был повседневный зеленый мундир, но лицо его казалось серым от выросшей щетины. Увидев Майлза, он нахмурился.
