Дойдя до угла, робот крутанулся на одной ноге, чтобы осмотреться по сторонам, и снова шагнул вперед. Он слишком сильно срезал угол и шагнул прямо в стену, вломившись плечом в кирпичную кладку. Тарея увидела, как куски известки полетели вниз.
Автомат сделал шаг назад, высвобождая из кирпичной стены длинные шипы своего плеча. Он несколько раз повернулся, затем продвинулся еще немного вперед, но так и не смог миновать угол. На этот раз застряла рука. После этого автомат согнулся в поясном шарнире. Его правая рука потянулась к груде кирпичей.
Рука ударилась о землю, правее кучи кирпичей. Она согнула пальцы, но ничего не ухватила.
Робот ненадолго распрямился, затем нагнулся во второй раз, вытянув правую руку. Кирпичи снова не дались скрюченным металлическим пальцам. Даже действуя с самой величайшей осторожностью, им было чрезвычайно трудно захватить небольшие предметы. Робот склонился над кучей кирпичей и замер, хотя пар по-прежнему извергался из выхлопного отверстия.
Тарея видела, как за окнами-глазами мелькнула какая-то тень. На металлической спине гиганта, откинувшись вверх, открылась крышка люка. Из него выглянула человеческая голова в тяжелом темном шлеме. Человек спустился до самой земли по перекладинам на боку автомата.
Зеваки встретили гражданина в шлеме бурными аплодисментами.
– Слава профессору Франкенштейну! – завопил кто-то из них.
Тарея взглянула на изобретателя с внезапно вспыхнувшим интересом: Вейлрет не раз рассказывал ей о великолепном профессоре. Впрочем, тот, казалось, совершенно не интересовался ажиотажем, который вызвало его появление у публики.
Франкенштейн направился к тому месту, где металлическая рука беспомощно лежала в двух футах от кучи кирпичей, и уставился оценивающим взглядом на робота, откинувшись назад под весом своего тяжелого шлема.
Затем изобретатель подошел к широкой ступне робота, бубня что-то себе под нос, и пнул ее в сердцах:
– Ничего бы этого не было, будь здесь Жюль. Франкенштейн просунул спину под шарнирное запястье робота и попробовал приподнять его, чтобы переместить прямо на кучу кирпича.
Потерпев неудачу, профессор вытащил из кармана блестящий гаечный ключ, дабы что-то подкрутить в шарнире.
– Сколько раз я должен возиться с тобой? И почему я говорю с тобой? Ты ведь всего лишь машина!
Некоторым ситналтанам стало неловко глазеть на мучения профессора, и они вернулись к своей работе.
Тарея подошла к профессору, опасливо поглядывая на механического гиганта.
– Вы профессор Франкенштейн? – спросила она.
Он выпрямился во весь рост и повернулся, чтобы взглянуть на нее. Из-за тяжелого шлема ему было тяжело поворачивать шею.
– Кто вы? – Он нахмурился, поскольку по ее сапфиру и домотканой одежде стало ясно, что Тарея не принадлежала к числу ситналтан.
Она сделала два шага по направлению к нему. Гигантский автомат показался еще более устрашающим. Взгляд притягивался к бессчетным соединениям, рычагам и переключателям – ко всей немыслимо сложной системе, которой Франкенштейн снабдил свое детище.
– Меня зовут Тарея, – сказала она. – Я друг Вейлрета и Брила. Вейлрет рассказывал мне о вас и о своем пребывании в Ситналте. Они спасли меня от дракона.
Франкенштейн посмотрел на нее, облизнув губы:
– Да. Я припоминаю, кажется. Они считали вас очень важной персоной.
– Моим отцом был Сардун. – Она помедлила, но с некоторым недоумением осознала, что профессор никак не прореагировал на его имя. – Страж Сардун.
– Он был потребителем магии? – спросил Франкенштейн. Она едва верила своим ушам.
– Конечно, он был потребителем магии. Он был Страж. Мой отец построил Ледяной Дворец. Он был один из самых могущественных персонажей Игроземья!
– Но только не здесь! – возразил Франкенштейн. – Он не был бы способен сотворить даже кубик льда по эту сторону технологического кольца. Магия не действует здесь, по крайней мере не действовала. Означает ли это, что ты тоже потребитель магии? Хороший?
Она выпрямилась, стараясь выглядеть внушительно:
– Я одна из двух персонажей, оставшихся в Игроземье, в чьих жилах течет чистая кровь Волшебников.
Темные глаза Франкенштейна загорелись энтузиазмом:
– А! Это может быть очень кстати. Прежде чем профессор смог объясниться, до них донеслись вопли и ропот толпы. Тарея оглянулась. Кусок кирпича шмякнулся о мостовую прямо у ее ног, брызнув осколками во все стороны.
Держась за ступню своего механического детища, Франкенштейн прогнулся назад, чтобы посмотреть вверх. Персонажи карабкались на крышу здания, поврежденного автоматом. Они противно кричали, выбрасывали кулаки в угрожающем жесте и нацеливались кирпичами. Два осколка звякнули, стукнувшись о широкую спину гиганта.
– Прекратите, олухи! – взревел Франкенштейн. Тогда ситналтане стали целиться уже в него, намереваясь попасть по освинцованной голове изобретателя.
Толпа направлялась к ним и по улице. Видя их синхронизированные движения и искаженные лица, Тарея поняла, что они все ведомы и направляемы кем-то, кого нельзя было увидеть.
– Что это? – спросила она.
– О дьявол! Начинается! – застонал Франкенштейн. – Я защищен своим шлемом, но лучше нам перебраться внутрь моего Зомби. Я меньше всего хочу, чтобы сила захватила потребителя магии.
Дождь из кирпичей осыпал улицу, отскакивая от металлической поверхности механического человека. Один осколок рикошетом ударил Франкенштейна в плечо.
– Достали, черти. Давайте, дорогая Волшебница, поторопимся!
Профессор схватил Тарею за руку и потащил к ближайшей металлической ноге. Затем вскарабкался по перекладинам к люку, забавно раскачиваясь под тяжестью своего шлема. Тарея поскользнулась, но затем поднялась за ним и нырнула в люк.
Франкенштейн удобно устроился в тесной кабине управления:
– Она никогда не предназначалась для двоих, но мы как-нибудь устроимся. Вы здесь будете в безопасности. Закройте люк.
Тарея потянула металлическую крышку. Камни и кирпичи продолжали градом осыпать автомат, отзываясь внутри глухим эхом.
– Задрайте люк с помощью тех винтов. Тарея быстро управилась с винтами.
– Держитесь крепче! – Франкенштейн дернул за рычаги управления. – У нас больше нет времени, чтобы практиковаться.
Он откинулся на спинку сиденья, а Тарея что есть силы вцепилась в поручень, в то время как громоздкий автомат разгибал спину. Профессор не отрывался от приборной доски, крутя тумблеры, нажимая кнопки, давя на рычаги.
Кабина задрожала, и машина двинулась. Послышался свист пара. Зомби поднял ногу и снова опустил ее. За первым шагом последовал другой, и третий…
