Тарея остановилась и съежилась от холода, который, однако, исходил не от ледяных коридоров.
А что если Брил потерпит неудачу? Что если все три Камня попадут в лапы мантикора? Прежде она, конечно, усомнилась бы в том, что в жилах Мантикора, как и любого другого монстра, может течь кровь Волшебников, но огр Гейрот наглядно продемонстрировал такую возможность.
В последние годы своего существования древние Волшебники были уже на грани вырождения. Они сходились с людьми, надеясь вернуть свою убывающую мощь; иные из них, наиболее отчаявшиеся, вступали в связь с некоторыми наиболее гнусными своими творениями. Кто же тогда может поручиться, что во всей несметной орде Серрийка не найдется какой-нибудь монстр, который сможет использовать магию Камней?
Она спустилась по узеньким ступенькам и наконец добралась до нижнего яруса ледяной крепости. Защищенная крепкими ледяными стенами, человеческая армия сможет выдержать самую длительную осаду. У них пока еще достаточно припасов, а Энрод без особого труда сможет пополнить их.
Северные гексагоны были уже во власти зимы, и даже без помощи Камня Воды крепость могла месяцами оставаться целой и невредимой. Тарея сделала здесь все, что могла.
Ее помощь была более необходима в другом месте.
Она скользнула в низенькую боковую арку, один из тех дверных проемов, которые Энрод добавил к остальным для быстрых внезапных вылазок и отступлений. Он, вероятно, не ожидал, что Тарея окажется первым персонажем, который ими воспользуется.
Ориентируясь по тем немногим звездам, которые выглядывали из темных глазниц облачной ночи, Тарея приблизилась к западной части крепостной стены. Большая часть монстров находилась в лагере на противоположной стороне, но это не означало, что поблизости не бродил какой-нибудь патруль слаков.
В полночь положенное ей количество заклинаний снова пополнялось, так что теперь Тарея вытащила свой Камень Воды. Она бросила сапфир на землю, но выпало всего лишь «три». Она почувствовала, как магическая сила поднимается в ней, хотя ДЭЙДЫ и не помогали ей на сей раз. Они, видимо, не желали, чтобы она забирала Камень Воды.
Тарея шагнула вперед, прямо сквозь стену.
Лед становился податливым и расступался уступчиво, превращаясь в воду по мере того, как она двигалась вперед. Вода снова сходилась за ней, замерзая, как только она делала следующий шаг.
Когда она покинула крепость, холодная вода стекала с одежд и длинных волос Тареи, но мысль о Камне Воды снова согрела ее. Волшебница сгустила ночной туман, чтобы скрыть свое передвижение от монстров, которые, возможно, патрулировали окрестную территорию.
Ориентируясь по слуху, она спешно пробиралась по снегу к Реке-Барьеру, которая находилась в полугексагоне от нее. Воспользовавшись таким количеством магии за столь короткое время, Тарея чувствовала во всем теле необыкновенную свежесть и легкое покалывание. Но это было только начало. Она одолела все расстояние всего за час.
Наконец-то после всего своего длительного изучения Игры она пустилась в собственные приключения.
Тарея стояла у границы гексагонов, где бурный поток, изливающийся из Северного Моря, несся по порогам вместе с ледяной шугой. Волшебница смастерила широкий и плоский плот из плотного прозрачного льда, сквозь который была видна пенящаяся внизу вода. Она ступила на свой плот и оттолкнула его от черной береговой линии.
Плот накренился, и его понесло на юг, толкая и подбрасывая. Волшебница вонзила в лед пальцы, протаивая для себя поручни. Плот закружило, но с помощью Камня Воды она подчинила себе волны реки.
Одна за другой поднимались гигантские голубые руки из пены и брызг, подталкивали плот и снова растворялись в реке. Водяные руки почти что несли плот над поверхностью потока.
Волосы Тареи развевались на ветру, и она не могла удержаться от счастливого смеха. Смутные очертания берега расплывались позади.
Итак, у нее оставалось еще два заклинания на остаток ночи. Утром она уже будет за много-много гексагонов отсюда.
* * *
Энрод нес в руках факел, ибо в этот день он использовал все свои заклинания для перестройки крепости. Пламя шипело и потрескивало. Свет отражался на гладкой поверхности ледяных сталактитов.
Он бродил по музею, на создание которого Сардун положил жизнь. Отец Тареи рассылал повсюду сборщиков, платя за любую реликвию древних Волшебников, которая только им попадалась: драгоценные камни, манускрипты, оружие или крохотные безделушки – словом, все, что могло пригодиться для его собрания.
Энрод нашел два почерневших меча, принадлежащих двум Волшебникам-военачальникам; возможно, эту самую пару бросили когда-то древние воины в погребальный костер Стилвеса Миротворца. Или то были какие-то другие мечи? Энрод никак не мог вспомнить.
Перед самым падением Ледяного Дворца, словно бы предвидя гибель своего детища, Сардун, казалось, предпринял все, что было в его силах, дабы уберечь собрание раритетов. Защитные поля нависли над каждым экспонатом, вокруг каждой реликвии. Все здесь казалось нетронутым веками.
В самом дальнем углу, под низким сводом, Энрод увидел множество тел, сложенных несколькими рядами. Это были пустые, погруженные в глубокий, смертный сон телесные оболочки древних Волшебников.
После того как большинство Волшебников собралось вместе в долине Стилвеса, их вожди засели в главном шатре, вновь и вновь бросая кости, пока им наконец не удалось добиться совершенного броска, благодаря которому Превращение осуществилось. Все Волшебники ожидали тогда в долине, за исключением тех, кто предпочел остаться, таких как Энрод и Сардун.
После Превращения, когда души всех Волшебников, собранные вместе, выковались в Духов Земли и Смерти, в Игроземье остались их бренные тела, пустые и дремлющие – не мертвые, но и не живые.
Сардун собрал все тела, воздвиг для них мавзолей – Ледяной Дворец. Долгие годы Страж классифицировал их, вешая каждому на ногу табличку с именем, каковое он носил при жизни.
Энрод стоял, чувствуя гнетущую близость сводов. Он представлял себе долгий, медленный вдох, продолжавшийся минуту-другую, когда древние Волшебники одновременно втянули в себя воздух, и последующий одинаково ровный вечный выдох. Их сердцебиение было словно эхом далекой барабанной дроби: слабый удар, затем долгая-долгая пауза и еще один удар, послабее.
Энрод подумал о наследии Сардуна. Он ощущал присутствие ДЭЙДОВ, он чувствовал души всех Стражей, сгинувших за эти годы. Когда им было уже невмоготу выносить бремя жизни, они в Полупревращении уничтожили себя. Их голоса зашептали громче в его мозгу.
Энрод оглядел гробницу неживых-немертвых Волшебников, усомнившись в том, что они хотели именно этого.
Он отвернулся от них, чтобы еще немного походить среди реликвий. В довольно невзрачном ларце он нашел заклинание, с помощью которого можно было вызвать и управлять горгульей, одной из тех каменных тварей, что были созданы одинокими блуждающими духами Стражей.
