Баркли засмеялся, скорее всего, для того лишь, чтобы спасти остатки своего достоинства, а потом направился к двери в тот самый коридор, по которому недавно шли Томас и Хорхе. Он жестом приказал: «Идите за мной», — и вскоре все хряски один за другим присоединились к нему, кроме, разумеется, Хорхе и красотки с длинными тёмными волосами. Девушка по-прежнему держала свой нож у горла Минхо — это, конечно, плохо, но зато она и была та самая Бренда — а это, безусловно, уже гораздо лучше.
Как только последние из хрясков покинули помещение, Хорхе обменялся с Томасом взглядом и тихо, с облегчением выдохнул; однако тут же едва заметно покачал головой, как бы опасаясь, что их всё ещё могут услышать.
Краем глаза Томас уловил движение там, где стояли Бренда и Минхо. Девушка отвела нож от горла лидера приютелей, отступила и машинально обтёрла лезвие, запачканное кровью Минхо, о брюки.
— Мне, знаешь ли, прикончить тебя — как раз плюнуть, — сообщила она. Голос у неё был с лёгкой хрипотцой. — Только попробуй сделать хоть шаг в сторону Хорхе — и я перережу тебе сонную артерию.
Минхо вытер ранку под подбородком большим пальцем и кинул небрежный взгляд на алое пятно:
— Острый у тебя нож, однако. Ты нравишься мне всё больше и больше.
Ньют и Котелок одновременно взвыли с досады.
— Похоже, что ты хряск ещё почище меня, — язвительно проскрипела Бренда. — Совсем крыша съехала. Не заметил, как прошёл Черту, да?
К ней подошёл Хорхе.
— Пока что у нас всех с мозгами всё в порядке, — возразил он, — но не волнуйтесь, долго ждать не придётся. Ладно, пошли. Нам необходимо добраться до тайника с припасами да накормить вас. А то на вид вы — ни дать ни взять шайка оголодавших зомби.
Минхо явно был не в восторге от этой идеи.
— Как же, разбежался! Сначала званый обед, а потом вы, психи, мне спокойненько пальчики отрежете? Не на такого напали!..
— Да заткнись ты! — оборвал его Томас, пытаясь глазами рассказать больше, чем словами. — Пошли жрать! Мне до лампочки, что потом станется с твоими прекрасными ручками.
Минхо недоумённо прищурился, но, похоже, усёк, что тут что-то не так.
— Ну тогда идём, что ли...
Бренда неожиданно шагнула к Томасу и остановилась так близко, что её глаза оказались всего в нескольких дюймах от его лица. Радужки у неё были такие тёмные, что создавалось впечатление, будто белки светятся.
— Ты их командир?
Томас помотал головой.
— Нет, не я. Он. Это ему твой ножичек понравился.
Бренда покосилась на Минхо, потом снова перевела взгляд на Томаса и усмехнулась.
— Ну и ну, этот осёл? У меня, конечно, не все дома, но будь моя воля — выбрала бы тебя. У тебя все задатки лидера.
— Хм-м... спасибо... — Томас смутился и покраснел, потом вспомнил татуировку на шее Минхо. И, естественно, тут же подумал о своей собственной, гласившей, что он кандидат на тот свет. Чтобы скрыть овладевшее им смятение, бухнул первое, что пришло на ум: — А я, э... тоже выбрал бы тебя вместо Хорхе.
Бренда потянулась к нему и поцеловала в щёку.
— Какой ты милый. Искренне надеюсь, что нам не придётся в конце концов прикончить тебя.
— Ну, хватит! — Хорхе махнул рукой в сторону разбитой входной двери, мол, двигаем. — Развели тут шуры-муры. Бренда, нам о многом надо будет переговорить, как только доберёмся до тайника. Пошли, некогда!
Но Бренда не отводила глаз от Томаса. А тот всё ещё не мог опомниться от жгучего трепета, словно разрядом молнии пронзившего всё его тело с головы до пят в тот миг, когда её губы коснулись его щеки.
— Ты мне нравишься, — сказала она.
Томас сглотнул. На этот раз он не нашёлся что ответить. Бренда кончиком розового язычка облизнула уголок рта и улыбнулась, потом, наконец, отвернулась от юноши и пошла к двери, на ходу пряча нож в карман брюк.
— Идём! — крикнула она не оборачиваясь.
Томас чувствовал на себе взгляды двух десятков глаз приютелей, но он избегал смотреть на них. Лишь одёрнул майку и зашагал к выходу, неся на лице едва заметную лёгкую улыбку, и ему было всё равно, что её видят все. Остальные потянулись за ним, и вскоре вся группа вышла из здания и растворилась в раскалённой белизне солнечного огня.
Бренда шла впереди, Хорхе замыкал шествие. Томас с большим трудом приспосабливался к ослепительному свечению, щурясь и прикрывая глаза рукой. Группа кралась вдоль стен, стараясь держаться в скудной тени. Здания и уличное покрытие, казалось, светились сами по себе, как будто были созданы из какого-то фантастического инопланетного материала.
Бренда вела их вдоль стен небоскрёба, который они только что покинули. Завернув за угол, они оказались с задней стороны строения. Здесь ряд ступеней уводил вниз, под землю. Томасу это ужасно напоминало что-то из его прошлой жизни. Кажется, так выглядели входы в подземную сеть железных дорог...
Бренда, ни секунды не задерживаясь, даже не удостоверившись, следует ли за ней кто-нибудь, запрыгала по ступенькам. Однако Томас заметил: она снова крепко сжимала нож, готовая к атаке или обороне при первом же признаке опасности.
Он последовал за нею более чем охотно — уж больно хотелось убраться с солнца и, что ещё важнее, добраться до еды. Его кишки играли уже такой марш, что всё внутри болело и каждый шаг давался с трудом. Фактически, он сам не понимал, как до сих пор не свалился без сил. Слабость подтачивала его, как медленный яд, как раковая опухоль.
Но вот, наконец, их поглотила благословенная прохладная темнота. Томас шёл теперь, прислушиваясь к звуку Брендиных шагов. Они подошли к узкому дверному проёму, слабо светившемуся оранжевым. Бренда вошла внутрь, но Томас задержался у порога. Маленькая сырая каморка с тускло светящейся под потолком лампочкой была забита коробками и банками. И речи не могло быть о том, чтобы они все поместились здесь.
Бренда, наверно, прочитала его мысли.
— Ты и остальные могут рассесться в коридоре, вдоль стен. Я сейчас начну передавать вам деликатесы. Пальчики оближете.
Томас кивнул, хотя она не смотрела на него, и шагнул обратно в коридор. Пройдя немного вглубь тёмного туннеля, он прислонился спиной к стенке, съехал вниз и уселся на полу в стороне от основной группы приютелей. Он был абсолютно уверен, что не сможет встать, если чего-нибудь не поест.
Деликатесами, как выяснилось, оказались консервы — бобы с сосисками, если верить Бренде, поскольку этикетки были по-испански. К банкам прилагались ложки. Приютели ели консервы холодными, но эта непритязательная пища показалась Томасу настоящим королевским пиром. Он умолотил всё до последней крошки, хотя и знал, что нельзя так нажираться после долгого поста. Ему было по барабану. Если его вырвет, то он устроит себе второй сеанс, налопавшись по новой. Желательно, из другой банки.
