— У нас, к счастью, руки-ноги целы, так что справимся сами, не так ли, дон Гуало?
— Совершенно верно, — подтвердил капитан. — Признаться, я довольно голоден!
— Отлично, светлые доны, не буду вам мешать! Клэя, пойдем-ка, у тебя и внизу найдется много дел!
Клэя расстроилась, но перечить не посмела. Умел Боцман руководить своими подчиненными!
— Да, вот еще что, — остановился он в дверях. — Вы, светлый дон, с этого момента всегда желанный гость в моем доме! И, конечно же, никаких денег я с вас не возьму! Живите у меня, сколько посчитаете нужным! Любая из комнат и стол всегда к вашим услугам!
И, не слушая возражений, Боцман вышел.
— Очень удобно, — заявил дон Гуало. — Мне он такого не предложил!
— Видать, не счел ваши травмы достойными оплаты, — улыбнулся я.
Дон Гуало расхохотался.
— Может, и правда, стоило слегка подставиться под мечи этих негодяев, зато сэкономил бы на харчах!
— Думаю, светлый дон, если вы будете периодически захаживать ко мне в гости, то моей трапезы хватит с достатком для нас обоих!
— Интересная идея! — согласился капитан.
— Кстати, — вспомнил я. — Мне тут рассказали, что вы изрядно потратились ради меня…
Дон Гуало нахмурился.
— Надеюсь, вы не попытаетесь вернуть мне деньги? Я бы счел это оскорблением…
Я, собственно, как раз намеревался это сделать, но, увидав рассерженное лицо капитана, ответил иначе:
— Я просто хотел вас поблагодарить за такую заботу о моем здоровье!
Дон Гуало отмахнулся:
— Пустяки! Сущие пустяки! Благородные люди всегда должны помогать друг другу!
Я вспомнил, что слышал подобную фразу не так давно, когда мы только въезжали в Ольстин, но из уст капитана она звучала куда более убедительно.
— Давайте же, наконец, отдадим должное этим сочным куропаткам, — сказал я. — И вот этому вину! И всему прочему!
Дон Гуало с удовольствием согласился.
Мы славно перекусили, не обойдя стороной ни одно из блюд. Силы возвращались ко мне, даже боли почти не чувствовалось. Только рука слегка ныла, но я старался не обращать на это внимания.
Потом дон Гуало раскланялся, клятвенно пообещав заглянуть вечерком, а я внезапно почувствовал неукротимый приступ дремоты и, недолго думая, вернулся в постель.
Когда я вновь пробудился, на улице уже был вечер.
Чувствовал я себя отлично, поэтому оделся и спустился вниз.
Там уже вовсю шло веселье. Дон Гуало и несколько офицеров пили вино и пели песни. Видно, начали они давненько, странно даже, что я не услышал раньше звуков столь шумного собрания.
Заметив меня, капитан разразился приветственными возгласами и дружелюбно пригласил меня немедленно присоединиться к их пиршеству и попробовать «вот это чудесное вино»!
Я не заставил себя упрашивать. Перезнакомившись со всеми приятелями дона Гуало, я устроился за столом и тут же выпил за знакомство. Потом выпили за меня, потом за самого дона Гуало, который пользовался среди прочих офицеров значительным авторитетом. Потом выпили за Боцмана и его прекрасное заведение, потом помянули погибших и выпили зато, чтобы на том свете их встретили хорошо, потом прокляли наемников и подняли бокалы. Дон Гуало сказал тост:
— Выпьем же, друзья, это вино за то, чтобы те поганые ублюдки в следующей жизни переродились в навозных жуков-тружеников и целыми днями с удовольствием копались в фекалиях, почитая это за великое благо своей жизни!
За такое пожелание грех было не выпить. Я был впечатлен фантазией капитана! Но он, оказывается, только разогревался…
— А этот бокал, — произнес он почти без перерыва. — Я хотел бы поднять за то, чтобы Совет в кои-то веки прислушался к словам таких простых солдат, как мы! Нас впереди ждет множество испытаний и славных побед! Так пусть господа из Совета никогда не забывают, что своими успехами они обязаны именно нам! Ведь это мы поддерживаем порядок, это мы — та сила, которую боятся и уважают не только в этом замечательном городе, но и в других городах, и даже в других мирах! Выпьем же за всех нас, скромных людей, которые делают историю!
Этот тост заслужил бурю оваций. Дон Гуало раскланялся на все четыре стороны и выпил бокал до последней капли. После чего его немного шатнуло в сторону, но он вовремя успел опереться о плечо рядом сидящего офицера.
— Я бы очень хотел танцевать! — заявил он. — Когда смерть ходит рядом, нет ничего прекрасней, чем танец с юной прелестницей! Но наш хозяин, уважаемый Боцман, не приемлет в этом зале других женщин, кроме своей очаровательной помощницы… не так ли?
Боцман заулыбался.
— Ради вас, светлый дон, я на этот вечер готов поступиться своими принципами! Клэя, позови девочек!
Клэя удивленно воззрилась на Боцмана, но тот кивнул, подтверждая свой приказ, и девушка, больше не раздумывая, унеслась на улицу.
— Браво! Я в вас не ошибся! Вы благородный человек и только по ошибке не родились наследником одного из баронов, а то и графов! Я немного наслышан о вашей удивительной жизни! Говорят, вы одно время славно пиратствовали в южных морях?
Боцман загадочно улыбнулся.
— Про меня много всего говорят.
Офицеры рассмеялись, капитан хохотал громче всех.
— В любом случае, нас это не касается, это были проблемы других королей и королев! На наше счастье, вы уже остепенились, и нам никогда не придется встретиться на поле боя!
— Не хочу вас обидеть, светлый дон, — заявил Боцман. — Но если бы нам пришлось встретиться в те времена, о коих вы только что толковали, то я бы вам, несмотря на все мое уважение, не позавидовал! Я был чертовски хорош!
Дон Гуало нисколько не обиделся на эту сентенцию и разразился заразительным хохотом. Через секунду смеялись уже все.
Двери кабака распахнулись, и в зал, весело переговариваясь, зашли несколько ярко накрашенных девиц. Судя по всему, это были местные девицы легкого поведения. За ними в зал проследовали несколько человек с музыкальными инструментами в руках.
— Ого, — заявила одна, обладательница шикарного бюста, заманчиво выглядывавшего из глубокого декольте. — А здесь неплохо веселятся!
За спинами девиц прошмыгнула недовольная Клэя и, не глядя по сторонам, отправилась протирать кружки.
— А вот и красавицы, — воскликнул один из офицеров, широкоплечий усач по имени дон Текк. — А мы вас уже заждались!
— Танцевать! Будем танцевать! Музыку!
Вечер только начинался!
Гулять офицеры любили и умели. Столы моментально были сдвинуты в сторону, и по центру образовалась широкая площадка для танцев.
Дон Гуало подхватил декольтированную девицу и пустился с ней в чудовищный пляс, мало обращая внимание на ритм и мелодию. Главная прелесть танца заключалась в том, чтобы изо всех сил сжимать за самые неожиданные части тела красавицы. Девица хохотала, но не сопротивлялась.
