— Перечисли мне имущество, что принадлежало дону Паку.
— Три деревеньки, примерно по сто душ в каждой, — забормотал скороговоркой эконом. — Также сундук с монетами, сколько там — не знаю. Жалованье за этот год еще не выплачено. Расходы на содержание крепости очень малы. Наш дон не отличается… не отличался щедростью.
— Слушай мои указания, эконом. И вы все слушайте очень внимательно. Подготовить документы для законной передачи крепости мне в течение часа. Потом мы уедем, но через некоторое время вернемся. Приказы на время моего отсутствия. Первое, привести крепость в достойный вид, чтобы тут все блестело! Второе, выдать жалованье за год, а сундук погрузить на телегу. Третье, снизить подати для деревень наполовину. Из тех средств, что останутся: платить жалованье солдатам и увеличить его на треть, увеличить обороноспособность крепости, улучшить дороги, остальные деньги хранить до моих особых распоряжений. Крестьянам оказывать всяческое уважение и к работе насильно не принуждать. Услышу хотя бы одну жалобу из подвластных мне деревень — буду вешать без суда и следствия. Сержанта назначаю временным комендантом крепости. За состояние гарнизона, сержант, будете отвечать лично передо мной! Маг Шоке, вы также отвечаете за выполнение всех моих распоряжений. Если нужно — примените силу. Разбойников в округе истребить под корень. Сержант, в этом вопросе действуйте совместно с Шоке. Вопросы?
Вопросов не было.
Через пару часов мы тронулись в дальнейший путь. Правда, скорость нашего передвижения значительно снизилась из-за ведомой унылой лошадкой тихоходной телеги, на которой одиноко стоял низкий кованый сундук, до половины набитый монетами.
Глава третья
ВАШЕ БЛАГОРОДИЕ, ГОСПОЖА УДАЧА…
— Думаете, все будет именно так, как приказал Альберт? — тихонько спросил я мастера Нака. Молодой рыцарь где-то позади боролся с непокорной лошадкой, пытаясь выжать из нее максимум скорости. Лошадка сопротивлялась.
Старый маг покачал головой.
— Он слишком юн и еще не всегда понимает человеческую душу. Страхом и внезапностью людей можно к чему-то принудить, но скоро страх пройдет, и все будет как прежде. Да, поначалу эти люди все будут делать, как он сказал. Но через месяц-другой, не видя своего нового господина, не чувствуя его твердой руки, темная сторона их душ перевесит, и вновь грянут бесчинства на дорогах, может, даже более суровые, чем при прежнем хозяине.
— А возвращаться вы, как я понимаю, не собираетесь?
— Цель нашего пути находится дальше этих мест. Может быть, когда-нибудь мы и вернемся сюда, но это будет еще очень не скоро.
— А почему вы его не остановили? Почему не подсказали, как правильно поступить?
Мастер Нак грустно посмотрел на меня.
— Он должен учиться. Пусть и на своих ошибках. Только так он сможет стать тем, кем должен.
— Странные вы люди. Не понимаю я вас…
Маг ответил непонятно:
— Других понять при желании можно. Себя понять — гораздо сложнее…
Мы ехали весь день, но из-за треклятой телеги преодолели только четверть расстояния, на которое я рассчитывал. Лошадка, тянувшая наше приобретение, просто не могла двигаться скорее и словно понимала, что загонять ее до смерти мы не будем, иначе застрянем на месте на долгий срок.
Так что телега двигалась, я нервничал, Альберт грустил, вспоминая Ольтаву, и только мастер Нак был, как обычно, спокоен и уравновешен. Он считал камни на дороге, время от времени подбирая тот или иной и подолгу их разглядывая.
Поэтому, когда чуть в стороне от тракта показались стены монастыря, я обрадовался. День шел на убыль — еще часок, и стемнеет окончательно. Надо было искать место для ночлега, а скромная обитель слуг Небесной Госпожи, несмотря на свою аскетичность, по крайней мере имела крышу. Спать под открытым небом не хотелось, и я тут же предложил своим спутникам свернуть с дороги и попроситься на постой.
Альберт решение мое поддержал, мастеру Наку было все равно. Так что, недолго думая, мы направились к монастырю.
Вокруг высоких стен был вырыт ров. Зная здешние нравы, я нисколько этому не удивился. К нашему счастью, мост был еще не поднят, и мы, подъехав к широким створкам врат, позвонили в небольшой колокольчик.
Узкая бойница в двери открылась, и на нас уставились небесно-голубые и очень подозрительные глаза.
— Кто вы и что хотите?
Голос был женский, причем явно девичий.
— Мы путники и хотели бы попросить ночлега и, если это возможно, что-нибудь перекусить. Конечно, мы заплатим!
— Вы мужчины! — заявил голос.
— С этим не поспоришь, — сказал вдруг мастер Нак. — Но ведь Небесная Госпожа равно хорошо относится и к мужчинам, и к женщинам! Мы все можем служить ей в меру своих сил, так пусть же ваше доброе сердце подскажет вам правильное решение!
— Я должна посоветоваться с настоятельницей! — после секундного колебания ответил голос. — Самая не могу принимать таких решений. Но сначала я задам вам один вопрос: с добрыми ли намерениями просите вы о крове?
— Мы подождем, — согласился мастер Нак. — А намерения у нас самые добрые, поверь мне, дитя!
— Ждите! — приказал голос, и бойница захлопнулась.
Ждать пришлось долго, прошло не меньше получаса, когда, наконец, тяжелая дверь стала отворяться.
— Проходите, — сказала молодая девушка с очень приятным лицом и любознательным взглядом, с которой, судя по знакомым интонациям, мы и имели удовольствие беседовать. — Настоятельница согласилась вас принять. Можете переночевать у нас, но завтра с утра вы должны уехать.
Альберт кивнул:
— Мы именно это и намеревались сделать!
— Ваших лошадей можете оставить здесь, за ними присмотрят как полагается. В этом сундуке что-то ценное? Вы хотели бы взять его в свою комнату?
— Нет, — пренебрежительно отмахнулся Альберт. — Пусть останется на телеге. Он довольно тяжел, таскать его туда-сюда слишком проблематично.
— Хорошо, идите за мной.
Монашка была очень коротко острижена, но головной убор не носила, даже платок, как принято на Земле. И одета она была скорее по-мужски: в удобные холщовые штаны и теплую, несмотря на хорошую погоду, куртку. На поясе у нее висел кинжал в простых кожаных ножнах.
Мы прошли по слабо освещенным коридорам и зашли в просторный зал, основными достопримечательностями которого являлись широкие обеденные столы и столь же прочные лавки.
— Располагайтесь, — сказала монашка. — Ужин вам принесут. Настоятельница скоро к вам спустится!
— Спасибо, милая девушка, — мастер Нак с кряхтеньем, которого я раньше за ним не замечал, опустился на лавку. — Позволь узнать твое имя?
— Сестра Енна.
— Позволь поблагодарить тебя, сестра Енна, за радушный прием!
