Я поморщился.
— Кстати, о прошлой ночи, — сказал я.
Она немного печально улыбнулась.
— Давай пока не будем об этом, техасец, ладно?
Я сел возле кухонного стола, на котором стояла чашка кофе, отпихнул нахальную задницу Роберта Джонсона от своего лица и посмотрел на «кольт», который Майя забрала у Рыжего, пачки с купюрами по пятьдесят долларов, реквизированные у Бо Карнау, и смятую фотографию Рэндалла Холкомба, валявшуюся на трупе Терри Гарзы.
Мне совсем не нравились связи, которые нам удалось установить. Десять лет назад моему отцу каким-то образом удалось обнаружить информацию об афере с «Центром Трэвиса». Но прежде чем он успел ее обнародовать, люди, стоявшие за аферой, использовали Рэндалла Холкомба, чтобы заставить шерифа замолчать. Но до того, как ФБР выследило Холкомба, наниматели его прикончили.
Мы с Майей переглянулись.
— Первое правило заказного убийства — избавиться от убийцы, — сказал я Майе.
Она нахмурилась.
— Бо Карнау оказался со своей камерой в поле, за городом, посреди ночи. Какое удивительное совпадение!
Я согласился, выглядело довольно странно. Как и тот факт, что деньги за убийство, которое произошло десять лет назад, начали выплачивать только в прошлом году. Я потер глаза.
— Нам нужно узнать, замешан ли в этом Ги Уайт и действительно ли мафия организовала убийство моего отца, или кому-то очень выгодно создать такую иллюзию. И еще необходимо выяснить, что полиции известно по убийствам Гарзы и Мораги.
— И Лилиан, — тихо добавила Майя.
Я посмотрел на индийскую сирень. Майя подошла ко мне и осторожно положила руки на плечи.
— Но прежде всего тебе нужно поесть, — сказала она. — А потом мы попытаемся связаться с полицией.
Я снова потер глаза, пытаясь сообразить, как приготовить завтрак из одной бутылки пива и пищевой соды. Мысль о пустом холодильнике напомнила мне о визитке Ларри Драпиевски, лежащей на аптечке.
Я посмотрел на часы — девять утра. Вполне приличное время. Если я сумею говорить убедительно, он приедет через полчаса, но только в том случае, если я буду готов обсуждать полицейские проблемы самым серьезным образом, как это всегда делает Ларри. Из чего следовал единственный вывод.
Я вытащил несколько банкнот по пятьдесят долларов из денег Бо Карнау.
— Сначала нужно сходить в продуктовый магазин, — сказал я Майе.
Глава 39
Уж не знаю, Пэппи Дельгадо так невероятно обрадовался, увидев меня, или просто пришел в восторг от Майи. Я решил лелеять иллюзию, что старый хозяин лавки заинтересован в моем благополучии. Впрочем, намного ближе к истине было предположение, что его заинтриговали белые кюлоты
[129]
и загорелые ноги Майи. Так или иначе, но народу в его маленьком розовом ярко освещенном магазинчике почти не наблюдалось, и Пэппи решил лично провести нас вдоль полок.
Попутно он помогал мне исправлять калифорнийский испанский, чтобы моя речь звучала, как у техасца, а не как у кубинца. «Sandia» вместо «patia» для свежего арбуза. Забыть «guinea» и говорить «banana». Он получал бесконечное удовольствие, поправляя гринго. Наконец, пока Майя выбирала авокадо, Пэппи наставил в ее сторону свой грандиозный нос и ухмыльнулся.
— Y la chica,
[130]
— прошептал он.
Я сказал ему, что он грязный старикашка. Пэппи ухмыльнулся и сообщил мне, что ежедневно принимает ванну, и очень даже часто не один.
Я позвонил Драпиевски из автомата на углу Нью-Браунфелс и Элеонор, сказал, что нам нужно поговорить, и у меня имеется pan dulce
[131]
на завтрак. Он поворчал и согласился приехать.
— Ты не хочешь ввести меня в курс дела до того, как я приеду, Наварр? В чем проблема?
— Ты слышал про убийство в «Шефф констракшн»? Насколько я помню, там были ваши люди.
Он молчал.
— Ладно, как насчет трупа Терри Гарзы на автостраде Остин? Мы сделали анонимный звонок.
Он опять ничего не ответил.
— Я могу считать это положительным ответом? — спросил я.
— Адские кущи, — сказал Драпиевски и повесил трубку.
Когда мы вернулись на Куин-Энн, я подогрел пирог, который жена Пэппи испекла рано утром в задней части магазина, добавив немного масла и корицы. К тому моменту, когда я вынул его из духовки, Драпиевски уже стоял у двери. Настроение у него было паршивым.
Он молча взял кусок пирога и уселся на футон, который сразу съежился на пару футов. Роберт Джонсон молнией выскочил из-под него и на животе заполз под шкаф.
— Ладно, — сказал Драпиевски. — Что еще за дерьмо про убийства?
В этот момент из ванной комнаты вышла Майя. Ларри покраснел еще сильнее и стащил с головы шляпу.
— Извини, я не знал, что ты не один, — сказал он и начал вставать.
Майя улыбнулась и жестом показала, чтобы он сидел.
— Все в порядке, лейтенант, я очарована — не знала, что еще остались люди, которые извиняются за слово «дерьмо».
— Я… — начал Ларри.
Майя рассмеялась и представилась. Одно рукопожатие, и Ларри влюбился. Он улыбался маслом и корицей. Потом Ларри попытался освободить для Майи место на футоне, и чуть не прикончил себя полицейской дубинкой. В результате он совершенно забыл, что обижен на меня, и я решил ему напомнить.
— Убийство, Ларри? Ты что-то начал говорить?
Он попытался бросить на меня суровый взгляд, наверное, старался ради Майи.
— Я проверил телекс про Гарзу несколько минут назад. До сих пор нет никаких сообщений.
Майя попыталась отодвинуться подальше на двух дюймах футона, которые не занимал Драпиевски.
— Это странно?
— Странно, что я впервые услышал об убийстве от вашего друга. — Он с таким укором посмотрел на меня, словно был верным псом, которого я без всяких на то причин только что лягнул. — Кроме того, я сегодня утром проверил Карнау. Один из моих людей заехал в его квартиру, потом в галерею. Там пусто — похоже, Карнау убрался из города.
Мы с Майей переглянулись. Ларри ждал.
— Так что ты хочешь мне сообщить? — спросил он.
И я ему все рассказал. К тому времени, когда я добрался до описания вечеринки в трейлере Гарзы, Драпиевски заметно помрачнел. Когда я закончил, он сложил ладони вместе, словно для молитвы, и наставил их на меня.
— Ты ушел с места преступления и унес улики.
