– Максим Алексеевич, к вам тут Вероника Стахова… да, конечно. Идемте провожу, – сказал он, закончив разговор.
– Я найду дорогу, не беспокойтесь.
Она поднялась в лифте, дошла до приемной Максима и толкнула дверь. Гавриленко в белой рубашке с расстегнутым воротом и закатанными до локтей рукавами сидел за столом и крутил в пальцах ручку. Увидев на пороге Нику, он встал и шагнул к ней навстречу:
– Ника… ты пришла.
– Пришла. – Она остановилась в дверях и смотрела, как Максим приближается к ней, берет за руки.
– Что это значит? – спросил он, заглядывая ей в глаза.
– Мне нужно кое о чем поговорить.
– Надеюсь, что угадал тему, – улыбнулся Гавриленко, подводя Нику к креслу и помогая сесть.
– Боюсь, что нет, – вздохнула она и вынула из кармана флэшку, – вот, я хочу, чтобы ты просмотрел это как можно скорее. Нам нужно обсудить кое-что.
Максим покрутил флэшку и спросил:
– Что там?
– Пожалуйста, открой и посмотри. Я потом все объясню. Я подожду здесь.
– Я не совсем понимаю, но если ты настаиваешь… Тогда сначала сварю тебе кофе, чтобы ты не скучала.
Ника развернулась в кресле так, чтобы видеть через окно прекрасный городской пейзаж, завороживший ее еще во время первого посещения. Максим сварил кофе, поставил перед Никой и сел за компьютер.
Она с удовольствием потягивала напиток, смотрела вниз, буквально себе под ноги, и совсем не испытывала страха. Почему-то присутствие Максима будто гарантировало полную безопасность. Субботняя Москва после обеда была почти пустынна – многие еще вчера уехали за город, остальные сделали это сегодня с утра. Редкие машины проносились по дороге, и, когда исчезали, снова воцарялась тишина, нарушаемая лишь заливистым пением птиц, свивших гнездо где-то в кроне большого тополя.
– Н-да… – раздался за спиной голос Максима, и Ника вздрогнула, едва не пролив на себя кофе. – Забавное чтиво. Я только одного не понял: ты ждешь, чтобы я это завизировал?
– Ты что, не понял? Я не писала этого.
– Ника…
– Нет, постой! – Она поднялась и подошла к Максиму вплотную. – Ты что же, думаешь, что это на самом деле писала я? Это и все остальное? Тогда ответь мне: зачем я показываю тебе как раз ту статью, за которую мне следует оторвать голову?
– Я вообще ничего не понимаю. Ты ведешь себя странно в последнее время, я не знаю, какая ты на самом деле.
– Я зря пришла. Извини, что отняла время. – Ника перебросила ремень сумки через плечо и двинулась к двери, но Максим догнал и взял ее за руку:
– Постой. Прости, я погорячился. Давай сядем и обсудим все спокойно и без эмоций. – Он развернул ее к креслу и чуть подтолкнул: – Садись, я прошу.
– Хорошо. Но если ты еще раз позволишь себе усомниться, я встану и уйду, даже если для этого придется огреть тебя по голове чем-нибудь тяжелым, – предупредила Ника, возвращаясь в кресло.
Максим подвинул второе так, что оказался колени в колени с Никой, взял ее за руку и спросил:
– Я так понимаю, что твоим именем воспользовались?
– Да. И я знаю кто, но сейчас речь не об этом. Речь о том, кто поставляет такую информацию. Ты ведь понимаешь, что это по силам только очень близкому тебе человеку. Такие сведения не разглашаются первому встречному, и если это правда, то у тебя серьезные проблемы. И они возникнут в понедельник, когда выйдет эта статья.
Лицо Максима вдруг пошло пятнами, он сильно сжал Никину руку и заговорил, едва сдерживая злость:
– То есть ты думаешь, что я даю взятки чиновникам мэрии? Что я вторгаюсь в историческую зону, чтобы превратить ее в большую стройплощадку? Ты так обо мне думаешь?
– Прости, но что я должна думать? Я видела не только эту статью, я видела кое-какие документы…
– И что, там написано, что я даю взятки? Там копии чеков? Что там, скажи?
– Там номера счетов, на которые переводились эти суммы. Как ты понимаешь, журналисту со связями ничего не стоит раскопать и фамилии тех, кому они принадлежат, – ответила Ника, морщась от боли в сжатой Максимом руке. – Например, владелицей одного из них является жена человека, отвечающего за охрану исторических зданий. Достаточно или ты хочешь фамилию?
Гавриленко растерянно хлопал глазами, и было похоже, что информация здорово выбила его из колеи.
– Ты что… ничего не знал?! – выдохнула Ника, понимая, что нанесла ему серьезную обиду и обвинила в том, о чем он даже не подозревал.
– Это уже неважно, – процедил Максим. – Сделай мне одолжение… у тебя есть место, где ты сможешь пока пожить, чтобы никто не смог найти тебя?
– Я сегодня ночевала у Артема.
Это сообщение тоже не добавило Гавриленко оптимизма, и Ника, поняв, что сейчас он взорвется, ласково погладила его по щеке:
– Поверь, между нами уже никогда ничего не будет. Все прошло. Я не хочу, чтобы ты думал, будто я и Артем… но вчера я не могла остаться дома одна, ко мне кто-то ломился ночью, вырубив свет, я еле до утра дотянула, и только Артем…
– Но ведь ты могла позвонить мне! Я бы вернулся!
– Максим… мы вчера не очень хорошо расстались…
– Ника, дело не в том, как мы расстались, дело в том, что ты предпочла помощь Артема моей.
– Не сердись… ты ведь видишь: я сижу в твоем кабинете, я пришла к тебе сама, потому что мне страшно за тебя, я беспокоюсь. Рядом с тобой находится человек, способный причинить тебе большие неприятности, а меня выставляют причастной к этому. И ты мне, кажется, тоже не веришь…
Ника опустила голову и закусила губу, чтобы не заплакать. Ей было обидно, что Максим сразу поверил в ее виновность.
– Ты напрасно так говоришь. Я понимаю, что вряд ли ты пришла бы ко мне, если бы на самом деле была автором этих статей. Ты не производишь впечатления самоубийцы. – Гавриленко погладил кончики загипсованных пальцев, прижал их к губам. – Может, ты все-таки поживешь у меня?
Она отрицательно покачала головой. Соблазн, конечно, был, но Ника понимала, что должна быть сейчас рядом с Артемом и иметь возможность отслеживать то, что он пишет. Пусть даже это выглядит некрасиво.
– Хорошо, я не буду давить, – сдался Гавриленко, – но пообещай, что не станешь пытаться что-то выяснить, хорошо? Это может быть опасно, Ника. Даже информация способна убить. Особенно того, кто ею располагает. И мне не хотелось бы… ты понимаешь? – Он внимательно посмотрел ей в глаза, и Ника кивнула. – Будь добра, хотя бы пиши мне эсэмэски, как у тебя дела, хорошо? Мне так будет спокойнее.
– Не волнуйся, я уже большая девочка. И себя береги, ладно? – Это вырвалось у нее непроизвольно, и Ника смутилась, но потом увидела, с какой благодарностью смотрит на нее Максим, и расслабилась.
– Я буду себя беречь, – улыбнулся он, – а сегодня приглашаю тебя на ужин. Сможешь?
