Содрогнувшись от отвращения, Инга быстро вытерла кровь о куртку Сергея. Куртке уже ничто не повредит. И, сорвав с шеи красивый белый шарфик – никогда он еще так сильно не нравился, как в эту минуту, – она торопливо принялась перевязывать Сергея.
Кровь хлестала не из груди, как вначале подумала Инга, а из его левой руки. Сняв с Сергея куртку, Инга увидела отверстие, из которого вытекала кровь. Инге удалось бы перевязать его быстрее, если бы Сергей не визжал и не вырывался:
– Пусти! Ты делаешь мне больно!
– Все хорошо. Надо перевязать рану. Крови слишком много, ее надо остановить.
– Не трогай меня! Ты не врач!
– Пока настоящие врачи приедут, ты истечешь кровью!
С горем пополам Инге удалось сломить сопротивление Сергея. Она перемотала его руку своим шарфиком и дрожащими руками принялась набирать номер «Скорой помощи». При этом она с тревогой посматривала в сторону наложенной ею повязки. Белая ткань быстро пропитывалась кровью. Алые пятна выступали на ней слишком отчетливо. Господи, сколько же в человеке крови? И сколько ее он может потерять без вреда для себя? Вроде бы можно сдавать за один раз до полулитра крови. Если так, Сергею ничего не грозит. Пол-литра из него явно еще не вытекло. Так… небольшая лужица.
Вызвав медиков, Инга осталась с Сергеем.
– Что случилось? – спросила она у него.
– Сам не понимаю. Меня что-то ударило в руку и в бок, а потом – боль… О-о-о!.. Мне до сих пор больно!
– Рана поверхностная, – соврала ему Инга. – Тебе ничего не грозит.
– Серьезно? Ты в этом что-то понимаешь?
Инга ни черта не понимала в ранах, особенно в огнестрельных. Но зато она кое-что понимала в мужчинах. И она совершенно точно знала, что даже самый сильный из них, заболев, делается похожим на маленького капризного ребенка. С заболевшими мужчинами нужно разговаривать ласково и увещевательно, но время от времени не мешает и слегка прикрикнуть на них:
– Тебе нельзя разговаривать сейчас! Лежи и молчи!
Сергей послушно вытянулся на асфальте. Под голову ему Инга положила смятую куртку. Все равно она уже испорчена. И Сергей затих, глядя широко открытыми глазами в небо.
– Что с ним?!
Это прибежала Алена. Подруга была перепугана до такой степени, что была бледнее простыни, на лице ее жили одни глаза, а губы тряслись так, что Алена с трудом могла выговаривать даже коротенькие фразы:
– Он жив?!
Инга кивнула головой, она не сводила глаз с лица Сергея, которое, по правде говоря, было тоже довольно-таки бледным. Алена переминалась с ноги на ногу рядом с ней, а потом неожиданно взвизгнула:
– Ай! Кровь!
Инга взглянула на нее и увидела, что Алена от волнения не заметила, как наступила в натекшую из раны Сергея маленькую лужицу. Те самые белые сандалии, которые они так удачно выменяли на туфли от Маноло Бланик, снова были на Алене. И Алена шлепала ногой по дороге, пытаясь избавиться от липкой красной жижи на ней.
– Отойди и вытри подошву, – посоветовала подруге Инга, которую порядком раздражало поведение Алены.
И чего она так трясется? Ведь сама все затеяла! Да и Сергей не умер. Ну, по крайней мере, пока что он точно не умер.
Но оказалось, что Алена дрожала не напрасно. Не прошло и нескольких минут, как к их группе присоединился еще один человек – Василий Петрович. Он был в таком гневе, что даже говорить внятно не мог. С его губ лишь срывались невнятные выкрики:
– Как?.. Почему?.. Я же приказал… Сидеть дома… Ослушались… Кто?..
Но тут взгляд его налитых кровью глаз упал на Алену, и Василий Петрович побагровел еще больше.
– Ты?! – взревел он. – Ты же моя жена! Как ты можешь?!
– Вася, успокойся, я тебе сейчас все объясню, – залепетала Алена. – Я не виновата. Вася, тебе нельзя волноваться. Умоляю, успокойся!
Но Василий Петрович не желал успокаиваться:
– Негодная! Обманщица!
– Она хотела как лучше, – вступилась за подругу Инга. – Вася, ну что ты, в самом деле? Все ведь остались живы!
Но обычное благотворное влияние Инги на Василия Петровича сегодня дало осечку. Он налетел на свою жену и потребовал:
– Немедленно сними это!
– Что?
– Снимай эти гадские сандалии!
– Зачем?!
– Снимай!
– Вася, но в чем же я останусь?
– Снимай, я сказал!
И, видя, что Алена мнется, Василий Петрович сам содрал с нее обувку. После чего он сильно размахнулся и зашвырнул сандалии далеко в кусты. И лишь затем, все еще пыхтя от негодования, подошел к своему брату:
– Серега, ты как?
– Помираю, – едва слышно ответил тот. – Если умру, пообещай, что простишь Алену. Она ведь не хотела, чтобы меня подстрелили.
Голос Сергея звучал едва слышно.
– Ты не умрешь! – пообещал ему Василий Петрович. – А насчет всего остального… я еще разберусь!
При этом он почему-то посмотрел на босые ноги своей жены и злобно скрипнул зубами. Инга со страхом взглянула на Василия Петровича. Он не в себе? Какая муха его укусила? Чего ради он набросился на Алену? И зачем он заставил ее разуться? И чем ему не угодили ее сандалии?
Внезапно взгляд Инги заметил на асфальте странные закорючки. Это определенно были буквы. Буквы, отпечатавшиеся с подошв сандалий Алены. Она наступила одной ногой в кровь, а потом отошла от лужи. Она несколько раз наступила ногой на асфальт, надеясь избавиться от влаги на подошве. И вот надпись четко проступила на дороге. Прищурившись, чтобы лучше видеть, Инга наконец прочла эту надпись.
– Пойду с любым, – прочитала она вслух и едва сдержалась, чтобы не рассмеяться во весь голос. – Алена! Ты понимаешь?! Ты купила сандалии гетеры!
– Кого?!
– Проститутки в Древнем Риме и Греции носили сандалии, на подошвах которых были написаны какие-нибудь игривые фразы. Ну, например: «Следуй за мной» или: «Я буду твоя». Понимаешь? Надпись отпечатывалась на мягкой земле и в пыли, и мужчины знали, что эта женщина доступна для них.
– А я тут при чем?
– Взгляни вот сюда!
Инга указала Алене на отпечатавшуюся на асфальте надпись с подошвы ее обуви. И сыщицы обменялись выразительными взглядами.
– Вот от чего Вася взбесился.
– Он у тебя ревнивый.
– Вася теперь будет дуться на меня целый месяц.
– Да что ты! Это же шутка.
– Боюсь, что Вася такую шутку не поймет.
Но Инга считала, что расстраиваться нечего. Вася подуется и успокоится. Нельзя же дуться вечно? А сама Инга просто радовалась, что загадка, которая мучила ее все эти дни, наконец разрешилась.
