– Вы ведь сказали правду.
– Да, но… А как она умерла?
– Ее зарезали.
– Жуть какая! – передернулась женщина. – Не могу сказать, что мне ее сильно жаль, но… Нет, все равно, это ужасно, когда убивают человека, пусть даже такого негодного, как Ульяна!
– Она часто сюда приходила?
– Особенно часто, пока Ленка беременной ходила. Что ни день, тут она. Я одно время даже думала, что Ульяна тут ради Филимона крутилась, он тогда еще здесь бывал. Наверное, надеялась, что мужика у сестры отобьет. Две сестры, а такие непохожие. Лена – тихая, воды не замутит. А от Ульяны – одно только беспокойство.
– А где отец Лениного ребенка?
– Филимон Сергеевич? Да уж передо мной он не отчитывается. Сдается мне, что во всем мире вообще мало найдется людей, перед кем этот человек согласился бы отчитываться.
– Такой богатый?
– А то! Квартиру эту он Ленке подарил. Еще когда она беременной ходила, он ее сюда поселил. А как родила, собственность на нее и ребенка оформил.
– Надо же! Наверное, Лена была ему очень благодарна?
– Лена – да, а вот Ульяна вечно воду мутила.
– Почему?
– Нервы сестре трепала. Твердила ей постоянно, что та дешево себя ценит. Мол, для Филимона Сергеевича такая двушка в «хруще» – это не подарок вовсе и даже не подачка, а так… унизительный, в общем, подарок.
– Ничего себе – у некоторых запросы!
– Ну, а как вы думали? Лена-то надеялась, что Филимон Сергеевич, как она забеременеет, на ней сразу же женится. А он ей условие поставил: от жены не уйдет никогда в жизни, у них и бизнес общий, и дети тоже имеются. И если Ленка возникать станет, то плохо придется в первую очередь именно ей. А вот если она будет тихо сидеть, да ребенка растить, заботиться о нем, тогда он им квартиру даст, машину и денег… сколько-то там, чтобы не только на памперсы и игрушки, но и Ленке на шмотки тоже хватало бы.
– Какой щедрый этот Филимон Сергеевич, – задумчиво пробормотала Инга. – А Ульяна, выходит, была его подарками сестре недовольна?
– О чем и речь! Только и твердила, что жена у Филимона Сергеевича на «Кадиллаке» с откидным верхом катается, а для Ленки ее любовник самую дешевую тачку приобрел.
Инга хотела задать следующий вопрос, но тут прозвучал голос Вани:
– Говорите, машина у супруги Филимона – с откидным верхом?
– Лена так мне говорила.
– Угу, спасибо.
И Ваня снова углубился в какие-то свои размышления. Инга недовольно покосилась на него: зачем он прервал ее на самом интересном месте? Но Ваня до того крепко задумался, что ее взгляда просто не заметил. Как и многие настоящие мужчины, он не умел делать одновременно сразу два дела – думать и замечать что-то вокруг себя. Если Ваня задумывался, он переставал участвовать в реальной жизни, «уходил» в свои мысли. Поэтому в бою Ваня никогда не задумывался. Выполнял все приказы начальства, не размышляя над ними ни секунды. Задуматься – означало бы замедлиться, а в условиях боевых действий это было чревато крупными неприятностями.
– Жаль, что Филимон мать своего малыша по достоинству не оценил, – вздохнула между тем соседка. – Глядишь, присмотрелся бы к Ленке да и отсыпал бы ей сверх того, что по необходимости давал.
– А вы видели этого человека?
– Лично с ним мне сталкиваться не приходилось, а вот прихвостни его тут много раз бывали. Между соседей крутились, выясняли, какая из Лены мать получилась. Особенно один – настырный такой. Рожа вся из себя такая гладкая, в ухе проводок торчит, а костюм хороший, черный. И всех соседей вопросами о Ленке донимал.
– Что за вопросы?
– Хорошо ли она о ребенке своем заботится? Не обижает ли мальчика? Вовремя ли его на прогулку выводит, ну, и всякое такое. Даже о том, не завела ли себе Лена хахаля, и то не постеснялись спросить.
– Может быть, это были люди из службы опеки?
– Сама в ней работаю, всех наших в лицо знаю. Нет, не из нашей службы эти парни. Да и не водятся у нас почти мужчины, все больше тетки работают.
Что правда, то правда.
– Скажите, что Лена вам про свою сестру рассказывала? Не говорила, что Ульяна в каких-то махинациях замешана? Что ей грозит опасность?
– Что вы! Про махинации Ульянкины – это я Лену сама предупреждала. А она мне в ответ одно: Ульяна – моя сестра, мы с ней совсем родные, люблю ее больше жизни, а уж она во мне и вовсе души не чает.
– Так и говорила?
– Добрая душа была Ленка, ни в ком зла не видела. Простая очень, замуж ей сильно хотелось, да чтобы по-настоящему замужем быть, а не так, как с этим Филимоном. Тьфу! А и то ведь сказать, как подумаю, так в чем-то Ульяна и права была. Погулял с девчонкой, а как до дела дошло, так он – в кусты. Жениться на Ленке он не женился, сына хоть и признал, но только на бумаге. Ребенка счастливый папаша если и видел, то от силы пару раз. Ленка говорила, он к ней в больницу приезжал. Вот и получается, может, он и вовсе одним разом ограничился. Разве это не оскорбительно для Ленки?
– Но ведь он проверял, как живется его ребенку. Его люди проверяли.
– Ленку он проверял, достойна ли она оплаты услуг няньки! Прихвостней своих присылал, что верно, то верно. А вот чтобы самому приехать, таким достижением мне Ленка что-то не хвасталась. Да и из роддома ее мать с сестрой да подруги с мужьями забирали.
– Погодите, а как же отец Лены? Его не было на выписке его внука?
– Может, и был. Запамятовала я. Наверное, был. Потом-то он приходил, и не один раз!
– Как бы нам с ним связаться! – воскликнула Инга, совсем не ожидая, что соседка сможет им в этом деле помочь.
Но та неожиданно улыбнулась и сказала:
– А ведь Ленка мне телефоны обоих своих родителей оставляла.
– Оставляла? А зачем?
– Как эти прихвостни ее Филимона возле нашего дома зашустрили, Ленка это очень близко к сердцу приняла. Прибежала ко мне, руки трясутся, губы бледные. На руках у нее Коленька, от плача заходится, видать, настроение матери почувствовал. Дети ведь все чувствуют! Вот мой сын, когда маленький был, стоило мне за порог шагнуть, мигом вой поднимал. И как он через две стены и с включенным телевизором слышал, что я ухожу? Загадка!
– А что с телефоном Лениного отца?
– Так я и рассказываю. Прихвостни те на Лену сильного страху нагнали. Уж не знаю, почему, только она вообразила, что ребенка у нее теперь отнимут, а ее убьют.
– Что за ерунда!
– Я тоже ей так сказала, – кивнула головой соседка.
Тем не менее Лена не желала успокаиваться. Никакие разумные слова, доводы или вразумления не могли на нее повлиять. Молодая мать тряслась, словно от озноба. И чтобы успокоить обезумевшую мать, соседка взяла у нее координаты родителей.
