— ЛЮБА!!! Ну как же ты могла…
— Да ты не бойся — она же знает только, что дочь есть. А что между вами было — этого никто не знает. Это будет строго между нами. Что ж я, совсем дура, что ли…
— Ну все, надоели, — дверь спальни распахнулась, впуская Анюту. — Договорились, нет?
— Да погоди ты! — шикнула на нее Люба. — Не видишь, дурно ему!
— Дурно! — ворчливо протянула Анюта. — Ничего с ним не будет, здоровый как бык! Вон, часами меня понужал, любой молодой давно бы сдох от такой физкультуры!
— Хух… — Лев Карлович справился сам — выплюнул «комок», сел на полу, судорожно хватая ртом воздух. — Убери ее… Я прошу!!! Не надо…
— Ну уж нет, папка, ты это брось! — Анюта присела на краешек стола, возвышаясь над Сенковским, смотрела озорно, внимательно, по-взрослому. — Побаловались, и будя. Давай жить как люди. Удочеришь меня официально, долю в наследстве выделишь… А то ведь скандал будет! Прикинь — в газетах: «Великий олигарх понужал свою доню»! Прикинь?!
— Пожалуйста… — прохрипел Лев Карлович. — Я прошу вас…
— Да ты не волнуйся, — Анюта лукаво подмигнула. — Когда твоя «мамка» будет в театры отъезжать, я тебе буду давать помаленьку…
И, скинув тапочек, шаловливо полезла носком правой ноги в ширинку Льва Карловича.
Зря она так…
Хотя — ребенок ведь еще, какие тут понятия о «последней капле» и методике ведения переговоров с человеком, пребывающем в пограничном состоянии…
Рванувшись назад, как будто носок Анюты был раскаленным клинком, Сенковский опрокинул кресло и, пытаясь подняться, машинально вцепился в комод. Глаза его, секунду назад наполненные отчаянием и болью, вдруг сделались безумными.
Комод пошатнулся, малахитовый сатир упал и услужливо ткнулся в лоб Льва Карловича.
— Н-нна! — Сенковский, вскакивая, ухватил статуэтку под основание, разворачиваясь, наотмашь рубанул назад, не глядя…
…и угодил точно в висок Анюты.
Девочка, отброшенная сильным ударом, упала на ковер… Мгновенно затихла — вокруг головы тотчас же образовалась вязкая краповая лужа.
— Ты… Ты… — Люба, прижав ладони ко рту, несколько секунд стояла столбом, потом рухнула на колени и на четвереньках поползла к дочери. — Ой, господи… Да что же это… Что ж ты наделал…
— Н-НННА!!! — Сенковский бросился к Любе, что есть силы саданул окровавленным сатиром в затылок. Удар пришелся вскользь — Люба упала, но по инерции продолжала ползти вперед. Сенковский навалился сверху, стал беспорядочно долбить статуэткой куда придется — по спине, плечам, по голове своей ненаглядной Любушки…
— Н-нна!!! На тебе, тварь! Ты этого хотела, да?! Н-нна!!!
Бил, пока совсем не обессилел. Упал рядом с обезображенным трупом Любы, судорожно хватал ртом воздух, не понимая, что происходит, отчего так странно бренчит в голове…
Увы, бренчало не только в голове. Это вовсю надрывался дверной звонок!
Потом он смолк, и из-за двери послышался истошный вопль Натальи Марковны, полный бешеной злобы и жажды мщения:
— Открой немедленно!!! Я знаю, что ты там!!! Открывай, гад!!! Считаю до десяти! Не откроешь — ославлю на весь мир, сволочь!!! РАЗ! ДВА! ТРИ!..
Глава 12
Брешь в монолитной стене
Костя Воронцов. Под занавес…
Раньше, когда я был простым военным и смотрел по телевизору новости, меня всегда удивляла следственная методика наших славных органов правопорядка. Полгода тишь да благодать, какие-то отчеты об украденных дамских сумочках и приблудных гастарбайтерах… Потом вдруг — раз! — и в один день куча арестов и обысков в офисах какой-нибудь фирмы. По аналогии с нашей прежней спецификой: как будто копили силы, лежали в засаде, а потом влупили со всех стволов по подъехавшей колонне с провиантом!
Теперь я эту методику понимаю. Не говорю, что она хорошая, передовая или, напротив, отсталая… Наверное, она просто единственно возможная в теперешней непростой ситуации. Если сравнивать с нашим делом — это чтобы супостаты опомниться не успели. Повязали одного, немедля надо мчаться и вязать остальных, а то ведь разбегутся!
В ту же ночь взяли юрисконсульта «РОСГАЗа» (бывший следователь, который вел дело Венички) и директоров двух АЗС (бывший пожарный эксперт и милиционер, выгодно «проспавший» битую машину Юры Логинова).
К утру они все дали признательные показания — без каких-либо противоправных деяний и нехороших барбитуратов с нашей стороны. Просто их поставили в известность о том, что Николай всех подряд сдал, и намекнули, что явка с повинной сильно облегчит их участь.
Я впервые в жизни принимал участие в такой странной и потрясающе скоропостижной оперативной разработке…
Помните, аналогию насчет кладбища со скелетами? Поначалу все здесь казалось таким неприступным и монолитным, что поневоле возникала мысль: зря вообще взялись! Шансов — ноль, надо потихоньку отползать, пока не заметили…
Потом мы посмотрели, как ведут себя ребята с кладбища, и решили, что нам тоже так можно. Взяли танк, разогнались как следует, протаранили вроде бы монолитную стену и заодно ненароком снесли угол у самого богатого склепа.
И под прикрытием танковой пушки немного там покопались. Останков поруганной Веры и Надежды, увы, не нашли, зато скелетов наковыряли — кучу. И это в самой респектабельной усыпальнице!
Представляю, что же творится в остальных склепах, которые даже и не претендуют на призовые места в элитном конкурсе репутаций.
Будет время, мы сюда как-нибудь еще заглянем. Не обязательно на танке и через пролом в стене: все-таки двадцать первый век, а мы люди цивилизованные, учимся помаленьку…
