Ночь вокруг стояла такая томная, теплая, благоухающая цветами. Пламя свечей трещало, ночные бабочки слетались, хлопая крылышками, длинные тени ползли по стене дома. Из окна спальни доносился громкий Петькин храп…
* * *
Шибаев вынырнул из черного небытия. Знакомый сиплый голос орал где-то рядом. Постепенно он стал разбирать слова. «Руки убери, урод! Я что сказала! И вообще, убирайтесь отсюда и этого прихватите, не вздумайте здесь его мочить! Понял, зараза? Чтоб через двадцать минут духу вашего… Понял?»
Мужской голос что-то бубнил в ответ… Кажется, смеялся, что приводило женщину в ярость. Выкрикнув напоследок ругательство, она побежала прочь, тяжело ступая. Хлопнула дверь где-то далеко, и наступила тишина.
Превозмогая тупую боль в затылке, Шибаев повернул голову. Помещение, похожее на подвальное, без окон. Тусклая голая лампочки под потолком, неровные бетонные стены без штукатурки, холодно. Он сидел на полу, опираясь плечом о стену, с руками, прикованными наручниками к металлической трубе, огибающей помещение. Почти пустое – белый пластиковый стул, покосившийся стол, тоже из пластика, тоже белый, полки со всякой дрянью, вроде поломанного утюга, старого телевизора, нескольких стеклянных банок, каких-то коробок да лопата, грабли, еще какие-то садово-огородные инструменты в углу.
Голова раскалывалась, тошнота подкатывала к горлу, перед глазами мельтешили серые бесформенные фигуры. Подмигивал тусклый экран телевизора. Утюг раздваивался и уползал в глубину полки. Лопаты, наоборот, приближались.
Он с трудом приходил в себя. Подергал руками и не почувствовал их. Рванул сильнее, труба не дрогнула, и прорезалась слабая боль в кистях. Что же произошло? Он с трудом восстанавливал ход событий – женщина стреляла в него – пуля попала в стену у его головы… Это он помнил. Помнил звук выстрела и сквознячок от пули, едва не задевшей его. Она стреляла несколько раз и не попала.
Он бросился на нее… Шибаев вспомнил свой прыжок. Вспомнил, как она яростно извивалась под ним, укусила… Он перевел взгляд на руки и увидел четкий след ее зубов на правой руке, налившийся уже густой синевой, и запекшуюся кровь. Сколько же он здесь? И что было потом?
Она кричала и вырывалась, вспоминал он дальше… Кажется, он ударил ее. Дальше провал. Не хватало нескольких кадров. Женщина лежала на полу… мертвая? Нет! Он вспомнил, как они спускались по бесконечной лестнице… он почти нес ее куда-то… сюда? В подвал? Нет, кажется…
Следующая картинка вспыхнула, как молния, – она сидит на табуретке бесформенной грудой, привалившись к буфету? Значит, кухня. Выплыло из небытия яркое полотенце и громадная красная клетчатая варежка… А он что-то делает… ищет… Кофе! Она попросила кофе. Или чай. Он вспомнил, как размешивал растворимый кофе, сыпанув в чашку полбанки, – она попросила покрепче. А потом она поднялась и достала с верхней полки бутылку коньяку… рюмки… еще что-то, шарила в ящике… Медленными движениями, сжав губы, не глядя на него, разлила коньяк и предложила выпить за знакомство.
Шибаев застонал. С самого начала она навязала ему свою игру с пистолетом, криками, словно в дурной пьесе. Развела как фраера. Она не собиралась его убивать! С двух метров невозможно промахнуться. Тем более что обе пули красиво пролетели в паре сантиметров от его головы. Для этого нужно уметь стрелять. И крики… Что там она кричала? Что-то о человеке, который ее преследует. Но при этом не назвала ни одного имени. Она даже не поинтересовалась, кто нужен ему, Шибаеву… Как он ей сказал: «Я ищу человека, вы его знаете…» Тут бы ей спросить – какого человека? Она не спросила. Значит, знала. А когда он все-таки назвал имя, она никак не отреагировала. Она устроила весь этот спектакль с одной целью – задержать его в доме и позвать на помощь. Актриса! Уж слишком скор был переход от ярости к… Он вспомнил, как она сидела на кухне, потухшая, с полураскрытым ртом, словно птица, умирающая от жажды… шептала – кофе покрепче… или чай. Играла? Черт ее знает, подумал он. Неважно теперь. Играла или нет, а своего добилась: он сидит в подвале на цепи, и в доме новые лица. И голова раскалывается – она шарахнула в коньяк лошадиную дозу какой-то дряни.
От напряжения комната поплыла перед глазами. Он стал проваливаться в шуршащую сизую пелену. Усилием воли удержался на поверхности, сфокусировав взгляд на слабо блестевшем экране телевизора. Ему стало легче, стеклянный холод, казалось, отрезвил его.
Знала? Похоже, знала. Вполне вероятно, его здесь ждали. Фонд – единственная ниточка к Прахову. Они подстраховались, они ждали его. Они подставили его с Лёнькой, подставили его с персоной Ириной. Она была наживкой. Это же очевидно. Адвокат Роговой и персона Ирина. Два человека, связанные с фондом. Другого пути у него нет. Они рассчитали правильно. Мышеловка, кусочек сыру и глупая голодная мышь. А ведь они переиграли тебя, мент! Кто у них тут за мозговой центр? Крученая сволочь Роговой?
Шаги замерли под дверью. Взвизгнула и подалась вниз дверная ручка. Дверь медленно отворилась, пропуская невысокого, плотно сбитого мужчину. Гнусная ухмылка бродила по его лицу. Руки в карманах брюк, ворот рубахи расстегнут, вид домашний, если бы не глаза, белые от ярости, да комочек слюны в правом углу рта. Яркий белый комочек. Шибаева передернуло. Они встретились глазами.
Это был Серый.
Глава 14. Возмездие
Грег прошелся вокруг квартала, где располагалась гостиница, присматриваясь к запаркованным машинам. Знакомой «Тойоты» не было. Он описал еще один круг, захватив пару дальних кварталов. С тем же результатом. Значит, Саша уехал на машине, а не выскочил на минуту в кафе. Зачем же он оставил телефон? Он не мог его забыть! Не такой человек, профессионал. Значит, оставил с какой-то целью. С какой? И тут Грега вдруг осенило – мобильник оставлен специально для него! Как знак! «Как знак чего?» Эта мысль немного остудила его пыл. Саша рассчитывал, что Грег станет его искать, это несомненно. Что он найдет телефон. И… что дальше? Что это значит? Саша хочет сказать, что… Что?
А почему он не позвонил и не сказал прямо, куда идет?
– Он же рассчитывал вернуться! – вдруг осенило его. – Саша рассчитывал вернуться, потому и не позвонил, не хотел волновать меня лишний раз. Он вообще собирался устранить его от участия… из-за семьи и детей, боялся за него, ну а телефон оставил на всякий непредвиденный случай!
Значит, чуял опасность? Недаром чуял, раз исчез. И рассчитывал на его помощь. Конечно, было бы лучше, если бы Саша оставил более четкие инструкции. Наверное, он слишком высоко оценивал аналитические способности его, Грега. Правда, он написал триллер, значит, вполне способен к анализу. Если честно, он его только начал, но сюжет продумал, всякие финты и навороты в духе Тарантино, и обязательно закончит… в свое время.
Так, вернул он себя в русло, думаем дальше. Анализируем оперативную обстановку.
* * *
– Вот и встретились, – произнес Серый, усаживаясь верхом на пластиковый стул, складывая руки на спинке и опирая на них подбородок. – Ну, здравствуй, корешок!
